Грязный и неудобно, из - за высокого роста, скорчившийся на дощатом полу низкого трюма галеры, эльф аккуратно растер занемевшие под ободом кандалов запястья. Чуть передвинулся, на сколько позволяла длина общей, сковывавшей нескольких узников в ряд цепи. Так можно было глотнуть из малюсенького оконца вверху, немножко свежего влажного воздуха и посмотреть (пока еще двумя глазами) на быстро темнеющее небо.
- Не стоит печалиться, о том, что все прекрасное в этом мире  - сидящий в такой же неудобной позе слева от Иорвета эльф кивает в сторону оконца и кусочек неба в нем - больше нам не принадлежит, ведь мы оставляем это нашим братьям. - робкий шепот   заставляет его слегка повернуть голову в сторону звука.
Эльф Иорвету совершенно незнаком и исправлять это нет никакого желания. Тут вообще оказалось слишком много незнакомцев. Видимо, посчитав высокую концентрацию только эльфских офицеров в одном тесном вонючем трюме слишком неосмотрительным, тюремщики разбавили их ряды смертниками куда более мелкого пошиба.
Иорвету кажется, что небосвод с наползающими низкими тучами, сейчас мерзок как никогда.
- Хочешь сказать, мы тут все должны быть благодарны за оказанную нам честь сдохнуть во имя целей продажной чародейки? За ее такое мудрое решение, принести в жертву тех, на чьем загривке, она, по сути, въехала в Дол Блатанну? Моим - с особым упором на это слово, прошипел офицер,  - братьям отказано в привилегии на мирную жизнь в новом королевстве.
- В политике не бывает простых решений - сосед попытался развести скованными руками - Францеска - жертва обстоятельств. Реальность вынуждает приносить кровавые жертвы... Пусть не я и не ты, но те, кто остался с незапятнанной репутацией, получат шанс на лучшую жизнь, смогут объединиться на своей, такой желанной земле под покровительством королевы.
Сосед, похоже, был или беспросветно глуп или чудом ухитрился сохранить детскую наивность.
- Даже вашему лихому брату, обещали, я слышал, справедливый суд. - глупец все не унимался.
- Заткнись! Это не моя королева! - Иорвет зло сплюнул под ноги болтливому незнакомцу.  - Все, что я хочу сейчас, это харкнуть в ее лживую морду! 
Как можно поверить в обещания справедливого правосудия и, тем более, в амнистию от нордлингов, когда, как оказалось, нельзя было верить ни союзникам в лице черных, ни даже "прекрасной" Энид ан Глеанна. Кому, как не ей следовало бы понимать, что такого предательства ей не забудут никогда и попытаться разрешить сложившуюся ситуацию хоть каким - то приемлемым путем. Но нет, пристроить свой сиятельный зад в королевские покои оказалось куда как приятнее, чем тратить время и выторговывать жизни своих собратьев. Всего то несколько офицерских голов...
Иорвет опять уставился на кусочек неба безразличным взглядом.
Горечь разъедала душу, заполняла сердце.
Ради чего все это вообще было? Ради чего в последнем сражении (а только ли в нем?) полегло столько товарищей?
Все еще офицер "Врихедд", устало растер лицо отгоняя нахлынувшие воспоминания о последних посиделках в лагере у костра с парой соратников, коим не случилось дожить даже до следующего вечера.
Ради того, что б сраная Маргаритка усадила свою задницу на мягкий трон?
- Никогда не стоит терять надежды. - теперь уже сосед сзади решил озарить оптимизмом их сырой уголок.
Осужденный поморщился, подтягивая затекающие ноги и кутаясь в еще надетый на него мундир с шевронами "Врихедд". Сон навалился незаметно и был глубоким и тяжелым.
До прибытия в Диллинген еще было время.

Никогда не стоит терять надежды...
Эльфу вспомнились слова соседа позади него, когда всем им, уже стоящим на влажной земле причала, под мат и вопли солдат охраны, с огромнейшим удивлением,  довелось лицезреть чудесное избавление Исенгрима.
Да вот только, после финта, выкинутого господином полковником, их будут стеречь теперь во много раз усерднее. Да и расплачиваться за сорванное веселье придется своими шкурами тем, кто оказался не так удачлив.
Эльф мрачно хмыкнул.
Как будто до этого им эту шкуру собирались оставить...

"]

После пешей разведки удалось выяснить, что конников в группе, замеченной Даффид, было десятка так два, что навевало на грустные мысли. Против стольких рубачей путешествующей группке было не устоять ни при каком раскладе. Был бы ведьмак с ними, а так… он обещал вернуться только через неделю.
— Кто же это мог быть-то? — с вопросительными интонациями протянула Колин, нервно жамкая топорище своей махакамской секиры, вернувшись к месту стоянки и задумчиво глядя на фигуру невозмутимого эльфа. Сириол скорее всего знал своих злопыхателей, способных устроить любую пакость известному страннику. Слишком долго жил на этом свете Ansiud’Glaeddy, чтобы не наплодить врагов!
С серьезной миной де Ариан отмалчивался.
— Ночью придем и убьём их всех, Gvalch? — влезла в разговор, хмурая Херон. В крови магички, считавшей, что магия призвана быть молотом для решения любых задач, взбурлили воинственные позывы.
— Не думаю. — ответил Сириол. — Лес вокруг хоть и не густой, но сильно  запущенный. Бивак они наверняка в стороне от дороги поставят. Даже если быстро найдем, я бы не рассчитывал на бесшумное снятие всех их "секретов" и внезапное нападение. Где-нибудь, но сучок под ногой хрустнет. И тогда на каждого из нас будет по пяток злых супостатов, зарабатывающих себе на жизнь смертоубийственным ремеслом, а мы!? Мы просто идем на Север подальше от всего шума юга, но как не крути из воинов стопроцентно только я и буду!
— Что делать тогда? — спросила следопыт.
— Ждать.
— Нападения?
— Я бы на их месте атаковал. Ты ж только сама, миледи,  такое предложила. Мы все здесь, стена у разрушенного дворика невысокая.
— А не испугаются ли, молодой господин? — дипломатично задал вопрос Кисах, еще один сопровождающий эльфа, нанятый им  в предместьях Марибора. — Я же знаю, как вы деретесь, мастер! Супостаты энти раз сразу не напали и выжидают, кое-что знают о нашей группе и явно опасаются...
— Такое тоже может быть, — кивнул статный эльф с улыбкой, — но нас всего лишь пятеро. Так что, если ночью к нам никто не придет, это точно кто-то из моих старых знакомых.

Нельзя было спорить с ними. Даже головы не стоило поднимать. Нужно было быть тише. Быть незаметнее. Говорить мягче. Как так вообще вышло, чёрт возьми? И почем у именно сейчас, именно здесь, именно в этот поганый день?..

•••

Не более часа назад Рыжий стоял, обдуваемый жестоким северным ветром, близ отмеченной сотнями рытвин и оврагов дороги, засыпанной тяжёлым сырым снегом. Закутанный в шерсть и мешковину, форменный бродяга. Да с лопатой, крепко сжимаемой в защищенной обвязками руке. Стоял, склонив голову, слыша оклик на уже ставшем привычным наречии Нильфгаарда. Он увидел разъезд, едва вышел из подлеска. Можно было сигануть обратно, сбежать в укрытие из редких деревьев, мчаться прочь, собрав остальных. Только куда уже мчаться? И кого собирать?
  Крохотный лагерь в подлеске, всего одна палатка да два последних ослика, был убежищем для всего лишь шестерых. Солнышко, Вилли, Бираклий, Кили, Желяза да Зелибол. Это если не считать самого Рыжего. Уже не считать. Зелибол, кстати, точно где-то рядом. Накинет стрелу на лук, нужно только подать знак. Но что сделают его многострадальные стрелы против доспехов? И каким образом смогут помочь? Нет, Рыжий отбрехается. Он же просто бродяга, один из сотен. А что лопата в руке, так тут и врать не надо. Правду ведь говорить, истинно, легко и приятно. Он шёл к ручью пробить лёд и набрать воды. А ведро у родника и оставил, вышел навстречу углядевшим его солдатам. Всё честно. Всё чинно. Дай Креве, эти окажутся нормальными...

  Бежать было некуда. Только если на север, но в такую погоду они не пройдут и нескольких верст до того, как Солнышко снова придётся усаживать в повозку. Малой совсем ослаб. У Вилли вот-вот ощенится Щучка. Коли сдюжит. Бираклий тоже едва семенит своими короткими ногами. На Кили малой да Щучка. Желяза, поди, хлопочет и пытается их всех собрать воедино, ждёт когда Зелибол вернётся с чем-нибудь, чем можно будет накормить этот шабаш. Вот и выходит, что вся ганза при деле. А они, два дурака, решили забыть про осторожность. Пошли вместе. Идиоты.

  За спиной раздался хруст снега. Рыж вскинулся, оборачиваясь. Поднял лопату. И опустил обратно, увидев напряжённый взгляд Зелибола. Тот, дурак дураком, тащил ведро. Его лука да стрел не было видно, видимо замотал в шкуру и оставил где-то. Ох, не делаешь ты всё проще, остроухий...

  - Gar’ean, rotzaks! Va adhart! - Выехавший вперед разъезда солдат выхватил клинок и пришпорил коня. Его тяжёлый плащ сдвинулся, когда конь двинулся быстрее, являя серому зимнему небу связку из трёх промороженных голов, смотрящих в никуда навеки замершими взглядами, да кусок тряпки, в которой узнавалось весьма потасканное темерское знамя, обмотанное вокруг крюка.

  Надежда на спокойный, обстоятельный диалог угасла окончательно, когда двое других направили коней вслед за первым. Видимо, их главным. Вероятно, чертовски старающимся найти в этих местах ещё парочку трофеев.

- Рыж... - Раздавшийся сзади непривычно взволнованный голос Зелибола не оставлял сомнений, стоит лишь крикнуть и тот побежит назад. И добежит, как минимум до своего лука. Только вот кони точно окажутся быстрее. И тогда уже поздно будет что-то объяснять.

  - Ни слова на Чёрном, Зели. Я разберусь.

  Прошло несколько секунд. Всадник приближался, взмахивая своим мечом. Зовлек вскинул руки к небу, бросив лопату, и жалостливо взвыл, специально перевирая звучание их языка:

  - Gloir Ceas'raet! Слава великой Империи, добрые люди! Tròcair! Смилуйтесь! Пощады! Glòir aen Ker'zaer! Водицы! Водицы набрали для вас, добрые люди!

•••

...И вот, день стал ещё хуже. Если то вообще было возможно. Рыжий вновь ощупал лицо крепко связанными между собой руками. Переносица отозвалась болью. Ей вторили и отбитые колени да рёбра. Падение не прошло бесследно. Зелибол сидел рядом, выглядя на порядок хуже, да всё шмыгал носом, с которого продолжала непрестанно течь кровь. Если Рыжего просто протащили несколько метров по неровному сырому и твёрдому покрову из дорожных рытвин, то ловкий полуэльф так и не рухнул, когда самодовольный офицер, "поймавший ещё пару шпионов", припустил коня побыстрее, стремясь повеселиться. За что получил порядком больше.

  - Значит, менестрели?

  Уверенный, спокойный голос внушающего одним своим видом ужас мужчины, смотрящего на заключенных сверху вниз, заставил Рыжего убрать руки от лица, задрать голову, силясь скинуть капюшон из заячьих шкурок, и протараторить:

  - Да, господин офицер, именно так! Я певец, а мой друг - акробат. Шли из Цинтры в Новиград. Мы остались одни. И... Я могу назвать места где мы выступали! Быть может, капитан Раавынд вар...

  Человек подал едва заметный знак и Рыжего ткнули тупым копьём, выбив все слова из его глотки, заставив согнуться и закашляться.

  - N'ess aedragh a me. Вопрос и ответ.

  Зовлек несмело поднял взгляд, всеми силами стараясь являть вид максимально жалкий, максимально отчаянный. Видит Креве, он не хотел умирать. И даже в немигающем, почти стеклянном взгляде вопрошающего силился отыскать хоть что-то. Хоть тень эмоции. Нечто, за что можно было бы зацепиться. Но не находил. И ощущал, как сильнее холода его душу сковывает отчаяние. А ужасающий человек вдруг, после короткой паузы, точно так же меланхолично и спокойно проговорил:

  - N'ess tedd a thu, jocan.

  Попытка Рыжего что-то ответить, взмолиться, придумать что-нибудь, что могло бы ещё помочь была пресечена новым жестоким тычком. А мужчина перевел взгляд на следующего из "шпионов", которых в клетку было набито не меньше десятка. Вновь раздался его холодный, спокойный голос. А от группы солдат вдалеке, у костра, донесся хохот. И звуки затянутой песни. Разумеется, во славу их Императора.