позже она думает, что арчи ей даже не очень-то нравится. в подростковых фантазиях ханны, почерпнутых преимущественно из разного рода fairy porn, фигурируют худощавые двухметровые принцы с волосами цвета воронова крыла, а такие как арчи обычно служат в качестве сюжетной декорации или ну очень второстепенного романтического интереса. пять из десяти; сойдет в качестве временной меры, но не более.
когда арчи замешивает бывшего друга детства в кровавую кашу и отправляется за решетку, она понимает, что пять из десяти — это было еще довольно щедро, — и выкидывает его из головы.
задержку ханна списывает на последствия жестких диет и попытки во что бы то ни стало влезть в платье нулевого размера.
только когда недостаточно плоский живот начинает совсем уж подозрительно округляться, до нее доходит, что экономить на контрацептивах изначально было плохой идеей.
на приеме у врача ханна заодно узнает, что все полимеры проебаны приблизительно на четыре месяца, и теперь с этим придется как-то жить дальше. в смысле, без вариантов.
скандал, который ей устраивают консервативные родители, может накрыть половину южных штатов.
аризону так вообще целиком.
ханна надеется как-нибудь вытерпеть и переждать, пока дома не перестанет штормить, но огребает в лицо ультиматум: либо она выходит замуж и рожает как порядочная женщина в законном браке, либо пусть выметается вместе с выблядком на все четыре стороны.
— че?? — арчи, к которому она приходит на свидание, может только моргать и хватать ртом воздух, как рыбка.
— хуй через плечо, — резюмирует ханна, мрачно глядя на своего будущего пять-из-десяти супруга.
коллекция порнушного янг эдалта на ее книжных полках пополняется в три раза, потому что существовать в реальности, где ей нужно бегать по инстанциям, собирая разрешения на свадьбу с уголовником, ханна отказывается наотрез.
бев рождается через неделю после официальной регистрации. вся в отца, потому что более уродливого ребенка ханна еще не видела, и это точно, блядь, не ее гены.
смотреть на дочь без слез она начинает только через пару месяцев, когда орущая красная картофелина обретает человеческое подобие.
ханна надеется, что родители заберут бев на себя и отпустят ее в колледж, но и здесь ловит в лицо неприятный сюрприз: мать недовольно поджимает губы и говорит, что не подписывалась нянчить внуков в ближайшие лет десять, а лучше пятнадцать.
когда у бев начинают резаться зубы, ханна понимает, что арчи так-то очень удобно устроился в тюрьме.
спит там по восемь часов.
ест по расписанию.
наверняка и в душ есть время сходить.
сука.
его выпускают спустя три года, и жизнь окончательно превращается в шапито.
мать перманентно выглядит так, словно увидела таракана в своей чашке кофе.
— это, ммм, временные татуировки?
ханна за ее спиной делает огромные глаза и активно жестикулирует. арчи моргает, явно не до конца проснувшись после ночных посиделок с бев, и пожимает плечами.
— ну если с меня кожу чулком не снимут, то постоянные.
(повисшая в гостиной тишина кажется такой абсолютной, что еще чуть-чуть — и ханна услышит, как звенит пустота в его башке)
в тот же день она сообщает арчи, что они нахрен переезжают.
не хватает денег? ищи себе третью работу. четвертую, если понадобится. можешь пойти в стриптиз, хуже все равно не будет.
арчи в стриптиз идти отказывается, но третью подработку все-таки находит.
к его дню рождения ханна готовится в основном морально: пережить праздник, на который придется приглашать одновременно ее чопорных родителей и всю ту пиздобратию, которая зовется семьей райтов — задача повышенного уровня сложности. с тремя звездочками.
в середине вечера она укладывает дочь спать, вытаскивает из тайника пачку сигарет и подыскивает возможность тихо улизнуть.
когда в ванную, где ханна курит, с трудом дотягиваясь до высокого окна, заходит нейт
(уменьшенная копия арчи и, пожалуй, самый терпимый представитель своей фамилии)
она оборачивается и равнодушно кивает.
пару минут спустя от равнодушия ханны остается приблизительно ничего.
как и от ее нижнего белья.
взявшееся из ниоткуда липкое желание отхлынывает вместе с кровью от ее лица. ханна смотрит в зеркало, вытирает потекшую тушь и не может понять, что она только что сделала, а главное нахуя.
потом повторяет это арчи, практически слово в слово, пока жалкие объяснения не сливаются в одно хнычущее незнаюнезнаюнезнаю
нейт, явно догадавшись, что крепкая братская любовь вряд ли перевесит желание арчи уебать ему по голове арматурой, уже к утру сваливает из прескотта и не оставляет прощальных открыток.
ханна пакует вещи и свою растерянность в чемодан, возвращаясь к родителям.
мать смотрит на нее, как раньше смотрела на арчи — брезгливо и опасливо, — и цедит, что она должна все исправить.
как?
ну
как-нибудь.
снова они сходятся только почти год спустя, без всяких предварительных договоренностей решив, что историю с нейтом можно просто вычеркнуть из памяти и никогда не обсуждать.
ханна потихоньку проходит онлайн-курсы и неожиданно для себя увлекается версткой сайтов.
арчи появляется поздним вечером и уходит ранним утром, отсыпаясь на диване в гостиной — никакой гель для душа не перебивает въевшийся в его руки запах машинного масла.
от соседей по общежитию их отличает то, что ханна оставляет ему контейнер с обедом на кухонном столе.
ну и общая дочь, конечно, хотя она порой замечает пристальный и немного недоверчивый взгляд арчи на бев — словно он прикидывает, точно ли она вообще его.
вслух так ни разу и не спрашивает: то ли пытается запихнуть эту тему туда же, куда и нейта, то ли справедливо боится, что ханна пизданет ему за такие вопросы сковородой.
долги копятся даже несмотря на то, что она находит себе подработку. они меняют дом на другой, поменьше. ханна возит бев в школу на дряхлом форде, который, вполне вероятно, был не очень еще к моменту ее появления на свет в девяносто третьем.
возможно поэтому странные идеи арчи, который хочет вписаться в какой-то мутный бизнес со своим еще более мутным старшим братом, кажутся ханне не такими уж безумными.
он убеждает ее, что знает, что делает.
обещает, что они переедут в нью-йорк.
говорит — однажды у них будет собственный дом.
ханна ни в чем не уверена, но соглашается, потому что ну а вдруг.
через полгода она переступает порог апартаментов с видом на гудзон и с трудом поднимает отвалившуюся челюсть.
— во что ты ввязался, арчи?
он беспечно улыбается и рассказывает ей про какие-то транспортные перевозки.
пиздит, и оба прекрасно это понимают — но теперь, по крайней мере, у ханны есть нормальная тачка, посудомойка и достаточно свободного времени, чтобы обратить внимание на парня, с которым она, собственно говоря, живет.
