Самые запоминающиеся цитаты наших игроков за прошедший месяц:
[float=left][/float]
Саар-ват не ответил ничего, лишь молча поправил ножны на поясе. День близился к концу. Солнце заходило за горизонт, освещая последними закатными лучами верхушки деревьев, которым суждено стать топливом бесконечной войны.
Саар-ват
Арваарад коротко кивает. Не веря сказанному братом ни на грамм. Зная, что тот его кивка не увидит. Сейчас ему куда важнее убедить себя.
Каратаам
Я и родился-то уже не будучи одиноким – я же близнец… так что, как видишь, я избалованный дворянский мальчишка, который впадает в истерику, оставаясь без внимания.
Ариэл Монтилье
Первыми нервы сдали у медведя.
Мариан Хоук
Ему больно, почти до смерти, но не стыдно. Он скорее злая собака, нежели побитая, одичавшая и распробовавшая вкус палки, но не желающая смиряться с судьбой.
Маркус
Хочется рухнуть, рассыпаться в руках дорогой подруги, но Лелиана выпрямляется, как клинок из холодного железа, уверенно и сильно накрывает чужие ладони своими, и они с Жозефиной держат друг друга живой спасительной хваткой, как только могут держать друг друга подруги среди бушующего моря потерь и отчаяния.
Лелиана
Природа Тедаса разнообразна и не может быть такого, чтобы она не создала сама всё, благодаря чему заражённый лириум можно очистить, а заражённого человека, эльфа или гнома — спасти от мучительной смерти.
Солас
Ты сказал, что хотел бы быть таким как Герой Ферелдена, будь ты человеком. И знаешь, быть человеком не так уж и просто. А твои поступки и твои мысли — есть зеркало твоей души. Может ты генлок по происхождению, но то, что ты сделал для Миран, и делаешь для меня — это качество не только человека, но и формирующегося героя.
Аркилл
Тиана погладила всхлипывающего малыша по худеньким лопаткам и тот порывисто обернулся, встрепенувшись, точно воробей, клюнул ее распухшим красным носом в губы и забился между родителями, не желая ни сходить с Пирровых рук, ни отпускать от себя вернувшуюся мать.
Странное чувство. Невозможное. Неправильное. Самое лучшее на свете.
Тициана Кассия
В такие моменты — «моменты сложного морального выбора без выбора» — она успокаивала себя старой неваррской мудростью, которая гласила, «человек лишь полагает, что его решения имеют обширную выборку разнообразия, в действительности же они — просто колебание между бегством и тоской, и все эти попытки удрать, все эти страстные стремления предназначаются в конечном итоге смерти».
Кассандра Пентагаст
Пирру кажется, что Кассия и Северин находят общий язык легко. Даже не так, никакого языка им и не требуется, как будто мальчик сразу чувствует родную кровь и льнет к рукам Кассии. Ревность колет Пирра между четвертым и пятым ребром, выискивая среди дубленого полотна ожогов и шрамов на его груди незащищенный мягкий кусок.
Пирр Аквилиан
Твоя сильная сторона — твой разум, твоя сильная сторона — твои вопросы, твоя сильная сторона, сильная, как черные крылья — умение воспарить над штормом, договориться с бурей, поймать жесткий воздух, опереться на него.
Рааг
Да за эту плату Шокракар и сама бы с Хоук проделала с храмовниками всё, что той могло взбрести голову при условии, что это не включает в себя детей. В принципе, Шокракар с Хоук согласилась бы на много и без оплаты, но с оплатой, согласитесь, приятнее.
Шокракар
Я пойду, а ты... Как отдохнёшь от моего великолепия пару минут, заходи следом.
Дориан Павус
Я оставил в комнате легкий беспорядок, но убирать его не нужно. Я точно запомнил, где и что оставил, и, безусловно, узнаю, если кто-то зайдет туда, пока меня не будет.
Зевран Араннай
Я просто смотрю, тут такой пиздатый пол, удобный, дай, думаю, прилягу.
Каарис
Иногда Жозефине хотелось исчезнуть с этого портрета. Исчезнуть и никогда больше не появляться на холсте, не держать ладонь на плече матери, не смотреть на гостей свысока и не быть внутри этой позолоченной рамки. Ей бы хотелось быть дочерью просто рыбака, вставать на рассвете, раскладывать сети, мыть в фонтане наливные яблоки и вплетать в волосы полевые цветы. Искать на берегу разноцветные, омытые солёной водой, стёклышки. Не иметь за душой ни одного золотого, но быть человеком.
Жозефина Монтилье
Утверждалось, что из лириум — это материя, оставшаяся после рождения мира. Десять крошечных бутылочек — этого запаса ей хватит надолго, а впрок голубой воды все равно не напьешься. Евангелина аккуратно вынула пробку и на выдохе проглотила содержимое одного из флаконов, и по небу разлился огонь, ухнул куда-то вглубь, наверное не ее тела, а души, отозвался в ее естестве куда острее, чем раньше, прокатился горячей волной до кончиков пальцев, и затих, но лишь для того, чтоб в следующий миг снова разгореться, теперь уже не яркой вспышкой, а мерным и сильным пламенем.
Евангелина де Брассар
Впервые, как ей кажется, она встречалась с кошмаром битвы, и, как настоящая Монтилье, она пройдёт через него с гордо поднятой головой и прямой — идеально прямой — спиной.
Иветта Монтилье
Смеяться над Мэйварис в принципе опасно — она, как всякая воспитанная девочка, поулыбается. А потом кто-то резко не досчитается каких-то частей тела. Чтобы и она посмеялась.
Мэйварис Тилани
Морриган встала с места, закрыла глаза, обратила внутренний взор к угрюмому зверю внутри себя — нелюдимому, неторопливому, опасному, одинокому, владеющему большими территориями. И прямо посреди хижины в магическом свете возник медвежий силуэт, потоптался на месте и снова исчез. Морриган вновь стояла на том же месте, вздёрнув подбородок и ожидая реакции мамы. Вот сейчас, сейчас она скажет...
Флемет некоторое время молчала, а потом вдруг рассмеялась, заставив Морриган нахмуриться.
Морриган
«Я убил ради тебя трёх магистров, перепродававших либерати – по одному на каждый год нашего знакомства, поздравляю с нашей третьей годовщиной, дорогой!» – так романтические порывы эльфа однажды описала Аша и хохотала с минуту. Пока не поняла, по недоумевающему лицу эльфа, что он… ну, он примерно как-то так это и представлял.
Фенрис
Крикуны.
Из всех Порождений она любила этих меньше всего и в любой день предпочла бы им ораву огров. И это объяснялось проще простого — разбойнику всегда проще с неповоротливой громадиной, нежели с тощими «буквозюшными» ушастыми, которые не только хаотично перемещаются, а ещё и могут исчезать прямо из-под удара.
Натиа Броска
Потому что мир был беспощаднее. Потому что сын рыбака становился рыбаком, сын кузнеца — кузнецом, а сын бедняка даже придумать не мог, как вырваться из своего заточения бедности. Свобода была прекрасной концепцией и Дракс едва ли вновь мог помыслить себя вне её, но она была куда коварнее, чем казалась на первый взгляд. Она требовала не только желаний и стараний, но и того, чтобы мир хотя бы на секунду повернулся к тебе не пятой точкой. А это уже было на порядок сложнее, ибо мир был той ещё равнодушной скотиной.
Дракс
За дверью могло быть что угодно — демоны одержали верх над магами, и храмовники все убиты, храмовники сломили сопротивление магов и утопили Круг в их крови, маги смогли сами разобраться с одержимыми, но храмовники все равно хотят всех убить, чтобы не разбираться. И никого не будет волновать, что Андерс просто мимо проходил.
Андерс
Анаан подняла рукав и потянулась за кинжалом. Обнажила серую руку со следами от порезов. Да. Магия крови. Это было то едва ли не единственное, что у нее было в рукаве. Да, она могла отдубасить мужланов посохом, она могла избить, потому что была в лучшей форме, но нет. Они должны умереть.
Анаан
Ей бы закрыть глаза и не видеть. Ей бы навеки остаться в учениках, в Башне, рядом с Винн и Ирвингом, под строгими взглядами Грегора. Где самое страшное — это выговор старшего чародея и наигранный гнев Грегора. Оба старика, один их вид согрел бы ее сердце. Неизвестно, что теперь с ними, где они... Были ли они на злополучном Конклаве... или нет. Кто знает.
Велава
Пережевывая свою печаль от уплывшей прямо из рук заветной пошлятской книжонки, Джитанн лениво созерзал округу, время от времени прикладываясь к стакану: где-то тут был балланс между «достаточно быстро пить» и «недостаточно быстро пить», чтоб не успела согреться вода из бочек, что стояли в глубоком подвале, и чтоб не выхлебать все залпом, остудив горло и не почувствовав вообще никакого вкуса.
Джитанн
Взгляд матери был полон смятения и сожаления. Он был ей уколом, острой иглой в сердце, но она не могла врать и обманываться, идти на поводу у красивой лжи. Хотела бы — давно попросила о забвении. Она могла, у неё был шанс. Но Мархев пошла по иному пути — по дороге животворящей боли.
Мархев
Быть полностью уверенным в чем-то можно лишь в конце, когда ветер уже стихает, а мы — в самом сердце этого вихря.
Айдан Кусланд