Услышав, наконец, голос по ту сторону двери, Брайан нажал на отбой и ловким движением убрал телефон обратно, а на губах изобразил милейшую улыбку. Приструнив пляску лукавых чертей в глазах, Джексон взглянул на дверь в ожидании звука отпираемого замка. Как иронично вот эта преграда разделяла сейчас их, после всего, через что прошла дружба, подобно тому запертому порогу, через который их отношения уже столько лет не способны были перейти на новую ступень - как будто не ступень там, а отвесная скала. Каким же дураком и тряпкой он был в юности. Иначе и не скажешь. Столько упущенных возможностей, столько мягкости там, где требовалось твердо встать на своем. Это был тот самый случай, когда о прошлом вспоминаешь не с теплотой, а со здоровой такой долей стыда. Поставьте друг перед другом шестнадцатилетнего Брайана и двадцати шестилетнего и увидите занятную картину, как один другому, не говоря ни слова, всыпет хорошего такого леща для разгона, а потом и поджопник для лучшего усвоения. Угадайте кто кому и по какому поводу?   
Еще несколько секунд, пара мгновений и замок по ту сторону двери щелкнул. Вход открыт. Переступая порог, Брайан кивнул в ту сторону, где находилось большое окно спальни. Вот что выделяет детектива от тех, кто обычно обращается к ним за помощью: чуткий взор и память, способная годами хранить в себе данные подобно компьютерному винчестеру.
- Там, снаружи, примерно в метре над фундаментом, как раз под твоим окном в кладке скол есть, если опереться на него, то... - прервавшись, он скосил не лишенный лукавства взгляд на Кори и вместо того, чтобы закончить начатую мысль, счел за лучшее приберечь её на будущее:
- Знаешь, пожалуй не буду выдавать всех своих секретов - после чего, укоризненно вскинул палец, перед самым носом журналистки - сколько раз я тебе говорил не засиживаться до утра, а? Ей богу, ты вообще, сколько спишь? - последние слова он произнес заглядывая прямиком в её заспанные глаза.
- Не упорствуй ты так. Какая часть этого словосочетания тебе не понятна? Твоя сенсация придет к тебе, когда ты будешь меньше всего этого ждать, тебе просто нужно быть готовой вовремя за неё схватиться, уж поверь слову детектива, каким бы приторным оно ни казалось. А твой шеф по прежнему козел, так ему можешь и передать. Да, иди, моё дело подождет ещё часик, я всё сделаю.
После того, как дверь ванной закрылась за девушкой, Брайан наскоро осмотрелся в маленькой но уютной квартирке. Пройдя в спальню отдернул шторы, давая солнечному свету щедро залить комнату и отогнать прочь полумрак. Сколько Джексона здесь уже не было? Чуть больше месяца. Изменений с тех пор здесь, казалось было немного и направлены они были с его точки зрения, но создание большего уюта и обжитости. Знаете эту приятную атмосферу творческого беспорядка присущую людям той профессии, с которой связала себя Кори? Так вот, что-то подобное, Джексон здесь и наблюдал. Можно ли сказать, что она окончательно восстановилась после побега Эвана? Пожалуй да, он снова узнавал её прежнюю - вынося такой вердикт, Брайан удовлетворенно улыбнулся и проследовал на кухню, где набрал в чайник воды, а затем не жалея насыпал девушке кофе покрепче и погуще, из принципа: «чтоб с ног сшибало». И главное - ни ложки сахара.
- Кстати о плюшках! - ответил Джексон, ловко орудуя чайной ложкой в чашке с кофе - сегодня у нас будет прекрасная возможность закупиться ими и не только. Я угощаю. Садись, сейчас я тебе всё расскажу - кивнув напротив себя, он направил долгий взгляд в окно, решив тем самым подступиться издали - не, ты только погляди, какое утро сегодня ласковое? Солнце не печет, птички поют. Тихо, прочувствуй этот момент. Понимаешь, да? Он войдет в историю наших с тобой... нашего... - он щелкнул пальцами подбирая слово - наших с тобой отношений - с этими словами он пододвинул ей чашку с горячим бодрящим напитком, оставив ложку внутри.
- Ладно, дело вот в чем - перейдя от прелюдий к сути, Джексон сцепил руки замком на столе - помнишь, когда меня уволили, то есть, когда я уволился, то перебирал варианты, чем теперь заняться. Среди них мелькнула карьера частного сыскаря. Ты наверно тогда и подумать не могла, что я всерьез? Я тоже. Так вот, в среду я получил лицензию, а в пятницу взял в аренду офис под это дело. Наверно у тебя много вопросов? Когда-нибудь я на них на все отвечу, а пока мне нужна твоя помощь с кое-какими вещами и оформлением. Говорят, у всех женщин есть этакая дизайнерская жилка, просто не у всех она раскрыта. Считай, это твой шанс раскрыть свою. Ну, что скажешь?

And I tried to hold these secrets inside me
(my mind's like a deadly disease)

[indent] джин временами кажется, что отныне тонкая связь едва уловимой нитью сплетается с реальностью в нечто о б а м н ч и в о е, вводит в заблуждение и без того тонущее в дымке противоречивых [собственных] версий сознание, словно бы в ней абсолютно всё уже давно сдаётся: она хочет во многом в себе разобраться, поддаться искушению психологических трюков и отыскать на дне холодного колодца клад настоящей правды, рассмотреть сполна первопричину вызванного катаклизма, но каждый чёртов раз уклончиво следует за общественными правилами, способными в большей степени принести в привычный уклад невообразимый хаос, нежели то, что действительно поможет выбраться из состояния разломала. она знает, что во многом проигрывает обстоятельствам и делу хотя бы потому что, понимает - на данном моменте жизненного цикла не готова взять себя в руки столь хладнокровно, сколько того требует зыбкое положение; невзирая на всякие пленительные попытки адвоката подбодрить зарождающейся в профессиональных руках линией защиты, джин всё же не имеет привычки преуменьшать сложности. золотое правило спорта всякий раз напоминает ей безмолвно, что излишняя самоуверенность губительна даже для закреплённых на лидирующих позициях победителей. однако carte blanche мелькает перед взором несколькими неделями до момента старта слушанья; и всякий раз, когда гордон предстаёт в компании камиллы - возрастной темнокожей женщины, которая совершенно точно знает, что делает на адвокатском поприще - то совсем лишь на небольшой, но такой успешный шаг примеряет на себя р о л ь невиновной жены. ей хочется продемонстрировать весь спектр противоречивого стечения обстоятельства, но она не может позволить говорить правду кому-либо, кроме как единственному человеку на её стороне - высококлассному адвокату, способному помочь отречься от всяких возможных сомнений и, главное, от пресловутого, топящего невыносимой тяжестью чувства вины. во всяком случае, на определённый промежуток времени; что же до истинного состояния джин, то оно совершенно точно обязано скрыться в потайном пыльном шкафу в виде огромного скелета и, на этот раз, далеко не условного, а самого н а с т о я щ е г о, выносящего остатки последних нервных клеток собственным присутствием в её черепной коробке. впрочем, при всей сложившейся трагедии, сложно было бы предугадать последующий удар непредсказуемых событий, но он поджидал, неприкрыто оседая чёрными чернилами среди нескончаемого потока дотошной документации до скрежета в сердечной мышце.

[indent] г о с п о д и.

[indent] джин внезапно отстроятся от письменного стола и не сразу осознаёт, что замирает с вытянутыми руками над дорогостоящей мебелью в чужом кабинете, словно бы видит нечто предпринимающее бессильные попытки ворваться в пространство; и пока веки дрожат от резкого напряжения, от очередного медленного исследования имени на белоснежном листе бумаги, обрывочное дыхание всё же проламывает грудную клетку едва ощутимыми приступами паники. она практически привыкает к неожиданным паническим атакам, предпочитающим заставать гордон и в эмоциональном голоде поглощать ту до самой макушки в одночасье. но не сейчас, ведь подступающее удушье - не п р о с т о очередной [чёртов] сбой ментального состояния, не попытка расшатанной нервной системы восстановить баланс и утопить в переизбытке вышедшим за нормы пролактином мнимое спокойствие; о нет. это - гораздо больше, чем всего лишь фамилия, которую она произносит беззвучно, едва уловимо шевеля губами, как будто бы запретное прошедшими столетиями заклинание врывается в её и без того проклятую жизнь вновь. нет, она, конечно, не верит никаким подобным совпадениям, не верит собственным глазам и тому, что столкновения с призраками прошлого возможны столь просто, словно бы они никогда и не отступали. от вороха мыслей становится одновременно и жутко, и комично; честное слово, джин готова прикрыть уставшее лицо руками и в задатках истерии тихо рассмеяться прямо перед вытянутой в любопытстве камилле, восседающей на высоком стуле подле неё; внемля что-то несвязное, джин даже не старается бороться с молниеносными вспышками флешбеков, призывающими его лицо в предательском жесте - на несколько мгновений забывается в столь ярком образе, каждый раз про себя удивляясь, что д ж о, невзирая на прошедшие годы, так неумолимо остаётся в ней свежим осколком меж рёбер, меж мыслей и разговоров, словно бы он никогда и не уходил за пределы её когда-то покрытого безобразными трещинками мирка. немыслимая ситуация заставляет задавать вопросы о нём, до глубокой_глупости надеяться, что америка славиться однофамильцами, повторениями имён и инициалов, но компаньонка лишь с натиском разбивает блеклые надежды и всё с большем рвением подбивает её к ещё одному неожиданному признанию. sick joke, не иначе. гордон не может согласиться так просто с заключением, что всё, возможно, не так плохо для дела; и представить не может, что столкнётся с ним лицом_к_лицу спустя столько промчавшихся лет при обстоятельствах смерти её мужа. с упором на то, что именно она виновна его в смерти. нет желания думать о том, что джордж восседает в собственном просторном кабинете и бесцеремонно перелистывает папку за папкой, которые хранят в строках мельчайшие подробности её жизни; строит собственные успешные предположения и причинно-следственные связи вырисовывает. доходит ли его мысли о её виновности? и к а к о г о чёрта он вообще допускает собственное не_предвзятое участие в столь серьёзном и неоднозначном вопросе [е ё жизни]?

[indent] джин охватывает невероятное чувство раздражения, когда она поднимается из-за стола и отмерять нервное состояние собственными шагами. мыслительный механизм не принимает отказы в нескончаемой работе [пора бы поставить саму себя на паузу], но абсолютно всё уносит её чёрт знает куда буйствующим поток. чувствует, что положение набирает троекратные обороты, которые практически невозможно контролировать; предложение камиллы о сокрытии её с джо связи в прошлом не кажется рациональной идеей на первый взгляд, но гордон прекрасно понимает, что слаба перед тайными законами судебной системы, взаимосвязями адвокатов_судей_прокуроров, поэтому без особого энтузиазма лишь слабо кивает. можно бесконечно злиться на обстоятельства, на вереницу втянутых в тяжёлую историю лиц, на себя; можно абсолютно никому не доверять - привычная позиция всегда встречает с особой радостью - но невозможно не согласиться; её руками, в первую очередь, роется глубокая сырая яма, которая ночами врывается в сны воспоминаниями с похорон. песок охватывает дыханием и проникает в самое сердце двух лёгких, оседает на губах пылью_грязью, словно бы в яме погребают не чейза, а её.

i c a n ' t help this awful energy
god damn right, you should be scared of me

[indent] бостонская лаборатория полна суетливых фигур, рассыпанных по периметру узкого коридора столь хаотично, что гордон с трудом высматривает таблички на белоснежных дверях, хоть и следует за уполномоченным лицом и адвокатом стремительно; в коем-то веке она отыскивает причину в столь поздний час позабавиться с ситуации, в которой её ДНК внезапным образом становится непригодным. в целом расследование начинает походить на любимый жанр кинематографа - т р а г и к о м е д и и - но временами ей не до смеха; незнакомые пары глаз, то и дело устремлённые на женскую фигуру случайным образом, внушают дрянное беспокойство, некоторыми мгновениями вынуждают думать, что они знают о ней в с ё. все сокровенные мысли и беспокойные скачки состояния, словно бы они видят_чувствуют правду насквозь о той самой злосчастно ночи, о которой хочется до невозможности забыть, стереть из памяти существующие мельчайшие подробности, провалиться сквозь землю здесь и сейчас, чтобы больше никогда не возвращаться к точке отсчёта, с которой начинается иная жизнь джин. однако она со совершенно непоколебимым лицом на свете встречает медицинского работника и делает всё то, что требуется, как будто бы ей в самом деле нечего скрывать - мысли то и дело соприкасаются с невзрачной надеждой на то, что генетические материалы клеток окажутся пустой тратой времени всех заинтересованных. пусть обломаются потому что они ничерта не знают об истинной ситуации и положении дел бракованного брака, в этих тонкостях никто не станет разбираться; даже она позволяет пустить собственную жизнь на самотёк, когда ситуация начинает выходить из-под контроля, покидая адекватную границу дозволенного.

[indent] - ты же помнишь, никаких личных контактов без моего присутствия? - неожиданно обороняет камилла, рассеивая туманную дымку недобрых мыслей, и отворачивается, пока джин пропускает её вперёд и сводит брови в лёгком недоумении.

[indent] - конечно. какие вообще вопросы? - она уже успевает заучить наизусть золотое правило общих договорённостей, но взор внезапно фокусируется на отдалённой мужской фигуре и теряется в состоянии подступающего волнения. момент, в котором собираются все возможные импульсы органов чувств, но на стадии передачи замирают и отрезают возможность мозговой активности п о н и м а т ь; гордон неспешно щурит глаза и вглядывается поверх плеча женщины, словно бы притаившаяся кошка перед быстрым прыжком. конечно, она уже знает, кого рассматривает на другом конце коридора; пульсация берёт бесстыдный разгон и подрывает всё нутро к активным действиям - ей хочется скрыться и укрыться от его внезапного внимания, которое может случится спустя несколько шагов. следует как будто бы к очередной своей гибели, но не отрывается в исследовании его сосредоточенного лицо, благо, упуская взгляд ледяного оттенка глаз, способного пробудить не только всю возможную пылкость, но и сквозной холод. ей не хочется вспоминать обширный диапазон чувств, некогда раскинувшийся в её душе пленом от одного лишь е г о имени, однако в эти самые секунды она готова себе признаться, что не в состоянии сопротивляться желанию не_смотреть, хоть и с трудом отводит взгляд в сторону ради себя. о да, джо всё ещё так хорош на фоне всего происходящего жизни джин [в чём она никогда не сомневается]; что достаточно ему просто появиться - как всё начинает оттеняться невыносимой яркостью, поэтому гордон силится и не смотрит, не встречает его взгляд смело, а просто проходит мимо, как будто бы его нет. п у с т о. даже наверняка не знает, замечает ли он присутствие совей бывшей девушки; больше его не_чувствует, словно невидимой связывающей нити меж ими никогда не существовало. 

[indent][float=right][/float]бостон охватывает прохладный мелкий дождь, такой необходимый для её оголённой кожи лица, что джин не сразу сдвигается с места на крыльце невысокого здания, на самом деле, пытается глубоким дыханием привести пульс в порядок. камилла учтиво предлагает подвезти её домой, но она отказывается, заверяя, что не собирается возвращаться в съёмную квартиру сразу - врёт и, кажется, женщина понимает её состояние, потому что отступает слишком быстро. такси не заставляет себя долго ждать, ведь джин т о р о п и т ь с я, нервничая до самых кончиков пальцев, то и дело аккуратно оглядываясь по сторонам. страх сложно прятать, он бедственно выползает из мрачной темницы и выдаёт себя по всем каноном состояния; впрочем, сложно понять, чего именно опасается - его? его в о п р о с о в? присутствия в своей жизни на иной стороне баррикад?

[indent]чувств?

[indent]джин особенно кажется, что она теряет всякую возможность разобраться в себе [особенно - сейчас], поэтому не осознаёт мнимую безопасность даже в тёплом салоне автомобиля, встречая лёгкий мандраж на линии плеч, что ловко опускается вдоль напряжённого позвонка. за окном мчаться тонущие в вечере улочки города; гордон проверяет мессенджеры и в который раз сталкивается с атакой неравнодушных представителей СМИ с предложением короткого интервью. не то, чтобы чейз являлся важной шишкой продюсерского музыкального центра и был интересен публике, сама ситуация со смертью и подозрениями в сторону жены пробуждают неравнодушных томиться в явном любопытстве.

[indent] - вид у в вас такой, словно бы вы призрака увидели, - мужчина за рулём встречает взгляд джин своим расслабленным в зеркале заднего вида, давая понять явно, что скучает в долгой дороге. она даже ему улыбается в слабом порыве, отвлекаясь от потока смс.

[indent] - можно и так сказать, - соглашается в явной иронии и несколько неторопливо прячет мерцающий экран меж ладонями, а после перебрасывается самыми простыми фразами о дождливой погоде, о городских новостях и, в целом, о чём-то совершенно дурацком, впервые за долгое время прекращая быть в центре внимания разговора. наконец-то. джин не может припомнить, когда перестаёт слетать с губ знакомых, поэтому в недолгом удовольствии замирает среди избитых в беседе тем, пока машину постепенно не начинает водить из стороны в сторону - таксист медленно снижает скорость, джин замечает перед лобовым стеклом отблески задних фар другого авто, что размываются из-за дождя. её волнует ситуация на дороге, поэтому приходится следить за реакцией водителя и всматриваться перед собой в недоумении - что это ещё такое? салон озаряется не самым приятным словесным потоком; в итоге, машина резко притормаживает, и джин вовремя_удачно ухватывается за переднее сидение. внезапная остановка среди шоссе ошеломляет не меньше, чем её причина - распахнутые глаза джин в удивлении даже не моргают, а после она тихо произносит: «что?». что происходит? прежде чем остановить в яростном импульсе водителя, джин требуется несколько [долгих] секунд, чтобы просто пошевелиться, наблюдая за не менее взволнованным джорджем. так ей к а ж е т с я. к горлу подступают эмоции, впервые за долгий промежуток времени она испытывает нечто [непозволительно] сильное, поэтому без всяких вразумительных раздумий покидает салон и встречает беспощадные капли дождя.

[indent] - с ума сошел? что ты делаешь? - голос такой эмоционально-надломанный, громкий, простреливающий сигналы скопившихся автомобилей позади, что она сама себя в этот момент словно бы не узнаёт. яркий свет фар озаряет его всего до такой степени, что джин кажется, она видит его пронзительные радужки глаз, такие близкие и далёкие одновременно. в нескольких шагах от него останавливается осторожно, с замиранием сердца, и добавляет: - джо, ты н а с решил угробить?

w h o is in control?

[indent]

But there's a part of me that recognizes you
Do you feel it t o o?

[indent] Перебирая тусклые вспышки утерянных временем эпизодов, мне действительно не хочется вступать в монолог с прошлым: нет желания измерять правоту собственных действий и прокладывать дорожку из причинно-следственных связей, завязывая на хрупкой шее крепкую петлю. Однако точка, в которой я так аккуратно и намертво вбиваюсь, как гвоздь из [не]ржавеющей стали, напоминает мне о былом и невероятно точно вынуждает затягиваться дымкой т а к о г о знакомого состояния. Именно сейчас, в эти самые тяжёлые для меня секунды, внезапно осознаю, что однажды я так хотела повстречаться с ним лицом к лицу именно так - наравне - как достойная актриса, коллега, как талантливая личность, доказывая всецело, что я сумела преодолеть целый путь к успеху. Его слова, пулей стреляющие нещадно и жадно, по сквозному пробивались до глубины души и застревали настолько крепко, что до этой самой минуты я их п о м н ю, но не хочу. Дело должно быть закрыто по истечению срока давности и, вместе с этим, доказательство какого-либо успеха больше не имеет власти доставлять мне удовольствие. Удивительно, но кто бы мог предугадать, что после столь ярких, но таких болезненных юношеских отношений я найду в себе силы оказаться в иной полярности, в которой формула популярности и всеобщего признания потопит семейный корабль, как одна из весомых причин? Не_достаточная или чрезмерная Марго: пазл, не подходящий ни к одной интересной мне картине мира. Но что же до Эвана - он стоит передо мной в невесомой попытке достучаться до чего-то едва скрытного в собственном взгляде; до юной и, в тоже время, взрослой меня; такой целостной и одновременно разбитой вдребезги, что лучшего времени просто невозможно и было отыскать. Мне не хочется, но я вступаю в диалог с собственным прошлым, как однажды того так желала, и, сама того не ведая, доказываю, что за этим всем всё ещё скрыта та самая я, которая б о р е т с я против, а не существует вопреки.

[indent] Колкое клише будоражит каждого из нас, но что будоражит его - я лишь подозреваю и изящной стрелой попадаю в самый центр болевой точки. Тяжёлые роли никогда не проходят бесследной тенью, слова мужчины звучат ещё более трагичные, нежели подозрение о моей нечестной попытке дисквалифицировать его из пробы на роль. Мне хочется нервно рассмеяться от мысли, что он не доверяет моей учтивой заботе, и это доставляет мне впервые за весь период нашего внезапного общения искорки лёгкой забавы. Болевой надрыв убаюкивается миксом медикаментов, я с л и ш к о м расточительна на его громкие_до сердца слова, поэтому вдыхаю кислород медленно, словно бы таким образом пытаюсь привести мысли в порядок. Собраться.  - Клише? Я так не думаю, Эван. А что думаешь ты? Но я знаю, что тебя это действительно иногда беспокоит. Или, возможно, даже часто. Однако для Голливуды, такие как Эван - алмаз; драгоценный камень, который хочется припрятать к особому случаю, подать эффектно для ценителей истинного творчества. Для бессмысленного блокбастера или примитивной, но такой любимой многим романтической комедии есть другие/остальные - и их тысячи. Впрочем, нишевая ступень не всегда удовлетворительна, и я по себе знаю, насколько остро хочется пробраться в популярные чарты. Широта публики - всегда манящая идея, за которой идёшь изредка осторожно.

[indent] - Вот как, - прерывая мысли в собственной голове, на вдохе отзываюсь довольно резко и замолкаю. Знал, знал, знал. И всё равно пришёл? Действительно, весомый резон - заинтересоваться сценарием, на который я делаю большую ставку. Мне хочется в этот момент всмотреться в глаза Эвана и отыскать всю правду, обнародовать и, наконец, понять, для чего я оказалась сейчас перед его взором. А он - перед моим. Впрочем, я продолжаю и дальше игнорировать физическое присутствие, отвернув лицо к камере, не в силах задать никакой прямой вопрос. Можно подумать, что его мир на мне сомкнулся; он не смыкался на мне никогда и ни коем образом, поэтому причина звучит убедительна до момента имени. Мэггот. Расцветающее красотой эхо, такое пронизывающее с белокурой макушки до самых пят накатывающей паникой, что хочется обрушиться мощным проливным ливнем. И залить всю комнату к чёрту. Это с л и ш к о м, чтобы я не сжала челюсть в сильном напряжении; миллион лет мой слух не касался имени, по которому я так тосковала ночами после ухода. Понадобилась слишком много условий и обстоятельств, чтобы окончательно закопать г р е б а н н у ю Мэггот в сырую землю, которую так точно и легко сейчас он пытается оживить. Добраться настолько глубоко до неё, что хочется задохнуться от каждой его попытки. - Иногда мне кажется, - пылко и неожиданно эмоционально добавляю к речи Эвана. - Что для любителей темноты, эти светлые комнатки - губительны. А знаешь почему? Потому что, - искоса смотрю на мужскую фигуру, устремлённую в мою сторону. - В них нет возможности вообразить вещи, нарисовать то, что будоражит мозг. В светлой комнате всё, как на ладони, - оглядываю бегло_рассеянно пространство; полумрак и полусвет, тусклые бра рисуют силуэты интерьера, подсвечивают моё оживлённое лицо и его, должно быть, заинтересованное. Где-то в глубине комнаты не уследить чего-то конкретного. Такая таинственность в балансе светотени. - И в ней может внезапно стать скучно. Как часто он бежит от мрака к свету? А от самого себя? Даже сейчас, как только я предпринимаю попытку вновь оглядеть лицо Эвана, то он кажется таким невообразимо спокойным, что до конца не вериться - над ним и в_нём нечто нависает угрозой. Если бы Эван Питерс был бы запахом, то, непременно, летней свежестью перед разрушительным раскатом грома.

[indent] Светлая комната - так иронично. Ведь однажды она у тебя даже была.

When I come back around, will I know what to say?

Not t o d a y, maybe tomorrow?

[indent] Пространство озаряется его суетливыми шагами; я впиваюсь взглядом в до боли знакомые очертания с замиранием сердца. Мне так хочется всё поставить на паузу, в тряске рук остановить нечто неминуемое, однако всё происходящее - лишь очередной шаг к тому, чтобы я под гнётом своих разрушительных мыслей необдуманно тонула в его голосе. Но реплики тонут вместе со мной в моменте, когда Эван становиться запредельно_неминуемо близок ко мне, что собственные ушные перепонки выламываются от стука сердца. Нечестно. Невероятно горько осознавать, что мне всё ещё не плевать на эти сантиметры близости, как, вместе с тем, неожиданное и теплое прикосновение к пылкой коже служит очередным доказательством первого. Я, словно бы под коварным гипнозом, смотрю прямо ему в глаза не мигая, не шевелясь, и ощущаю, как мелкий разряд от его ладони на плече пробирается до самых костей. Вот он - раскат грома. Мне хочется исчезнуть, как, в тоже время, ничему не мешать. Не останавливать ни его, ни себя. Ч у в с т в у е ш ь?

[indent] О да.

[float=right][/float] [indent] Сбивчивое дыхание следует за его; мне требуется лишь несколько секунд, чтобы нащупать под собственной ледяной ладонью ткань рубашки, а за ней - сердцебиение Эвана. Его грудная клетка вздымается со вдохом, как, в тоже время, учащённый ритм выдаёт в с ё. Я приоткрываю губы в немом отчаянии; эта близость оглушает, но всё, что удаётся - прикрыть веки, запираясь, словно бы в коконе. Словно бы меня это спасёт. Словно бы всё в одночасье исчезнет. - Я тебе верю, - полутон собственных слов меркнет в небольшой паузе, и я вновь устремляю рассеянный взгляд к карим. К такой бездонной, безграничной пропасти. - Верю тебе прошлому и настоящему, - твоё сердце - д о к а з а т е л ь с т в о. - А себе - тоже нет, - мои пальцы сплетаются с его ладонью у собственного лица и вынужденно тянуться к буйствующей сердечной мышце. Но в этот раз - не к его, а к моей. Разбросанные листы сценария преодолевают расстояние и уютно устраиваются подле наших ног. Я не могу сейчас припомнить точно, есть ли среди строк м о и реплики. Хаос повсюду; я прекрасно понимаю, насколько пульс сердца выходит за рамки разумного, но ведь он хочет узнать его_некогда_Мэггот. Вот и она. - И ты, кажется, не понимаешь . . . - качаю головой, ощущая, как перед взором всё медленно начинает уплывать, лишь линия его губ рисуется настолько чётко, что я едва в них забываюсь. Чёрт. Я не_хотя опускаю его руки с себя, словно бы возваращаю Эвана самому себе, поодаль. - Что я сошла с ума вместе с этим миром, а не с тобой, - накрываю собственное лицо ладонями в какой-то неимоверной усталости и грузом. В следующий миг кажется, что я готова обнять его так сильно, как когда-то раньше, однако воспоминания вместе с импульсивными мыслями играют со мной зловещую шутку. Я отступаю на шаг и смотрю на Эвана с ноткой явного отчаянья. - Что ты делаешь, Эв?

[indent] Температура тела вынуждает полыхать собственные щёки явно не в простом смущении, от всего произошедшего мне становиться действительно дурно. Невыносимо, что хочется выключить сегодняшний день, однако начнётся новый - я точно стану думать о его глазах завтра. - Я впечатлена твоей игрой не меньше, чем обстоятельством - увидеть тебя вот так, - развожу руками, открывая его взору собственное лицо. Мне так хочется вернуться к былому хладнокровию, но абсолютно всё во мне выдаёт обратное - и начинает злить. Невыносимо злить. - Если это всего лишь способ заполучить её, то мог бы так не стараться. Роль - твоя, - я говорю это сквозь зубы нарочно колко, потому что больше не вижу вариантов не_пасть во всей его чарующей привлекательности. В т я г е, как к долгой затяжке сигареты после нескольких долгих лет паузы. Действительно, стало ли моё присутствие лишь удачным стечением обстоятельств, условием к удобству и просто к месту - я не хотела знать. По крайней мере, не сейчас. Предупредительно поднимаю ладонь, как бы говоря о том, что приближаться повторно не стоит. Потому что вновь оттолкнуть Эвана от себя я просто не смогу. Пространство перестаёт быть чётким, дыхание всё ещё в неком приступе паники качает в исступлении лёгкие; я толкаю дверь плечом до болезненного отклика и щурюсь от ярких ламп коридора, что ударяют глазные яблоки без стыда.

[indent] - Шелли, ты здесь? Шелли? - девушка сотрясается в явном удивлении от моего тона, но я лишь качаю головой в стиле "без лишних вопросов". - Помоги мистеру Питерсу с контактами режиссёра, а второго предупреди, что роль закрыта. Он будет этому безмерно рад, - язык заплетается от бессилия, я в порыве завлекаюсь в соседнюю комнату с высокими зеркалами и умывальниками в ряд. По-хорошему, стоит за собой захлопнуть с шумом дверь, но такая нотка - чрезмерно драматичная даже для меня. С усилием открываю кран ледяной воды и несколько секунд стою над ней, как над спасением; прохлада бьёт щёки, я лишь коротко бросаю взгляд в собственное отражение зеркала. Такая бледная. Такая не_своя. Пытаюсь не представлять Эвана в комнате по соседству, должно быть, ошарашенного от происходящего, однако не получается. Его лицо, такое притягательное и родное, выводит меня из себя; я всыпаю во влажную ладонь несколько таблеток, бережно упрятанных в колбе с заднего кармана джинс, а после - высыпаю всё содержимое в глотку умывальника. Всё до единой белой таблетки, которые более не воздействуют на нервную систему чудотворно. - Шелли, я прошу тебя, просто делай, как я говорю - и иди домой. Эта смена окончена, - силюсь над мыслью, что больше его не увижу. Он имеет полное основание покинуть здание и больше никогда не вспоминать этот случай. Как и много лет назад; просто и с ч е з н у т ь.

Немного драмы

А ведь он уже начал забывать, что есть в жизни кошмары помимо той ямы на болотах...Лето 2011-го например. Если бы сестра не пришла тогда раньше, его бы сейчас здесь не было. Чувство, будто бы совершил что-то непоправимое и теперь медленно отъезжаешь в мир иной, очень сложно забыть. И сейчас Кит прям-таки мечтал ошибиться: может же это быть общая впечатлительность или солнечный удар? Может! Бедолага приехал в толстой жилетке, перегрелся - спасибо за бутылку доброму самаритянину телохранителю - приложить холодное ко лбу, дать воды и всё пройдёт.

"Ты же знаешь, что нет", - чёрт бы побрал внутренний голос и проклятую интуицию не к месту. Он успевает взглянуть на девушку нечитаемым взглядом, продолжая удерживать размякшего помрежа. "Кисейная барышня"?! У него звуковые галлюцинации? Нашатырь, блять??? Это не Шарлотта. Шарлотта, которая была его менеджером, не стала бы такого говорить и уже на всех парах чисто для профилактики неслась бы на поиски скорой. И уж точно не в её стиле вешать такие малоприятные ярлыки на незнакомых людей.
"Какого хрена..." - нет, знака вопроса здесь не будет. По ходу, вывезти девушку из больницы проще, чем вывести лекарства из её крови. На чём бы мисс Бэнкс ни сидела, это делало её кем-то другим. Благостным и чужим.

— Аллен! Не отключайся. Что ты принял? - наугад ткнул бутылку телохранителю в руки музыкант и вернулся к вытряхиванию информации из пострадавшего. Если только его ничем неоправданная паника верна, очень скоро Хеминг уже ничего сообщить не сможет, потому что провалится в обманчиво приятное сонное состояние, от которого до судорог и комы рукой подать.
— Там, там в телефоне... название, - что и требовалось доказать. У него уходит ещё немного драгоценного времени на обыск чужих карманов и плюс-минус успешные попытки кое-кого не уронить. Может британец с виду миниатюрный и ростом, как девчонка, но он не девчонка - крепкий и весомый.
"Твоюматьтвоюматьтвоюматьтвою..." - некрасивым рефреном крутиться в мозгу.

_

сибазон

_

Это первое, что видят его глаза. Отказываются видеть, точнее. Приходится заставлять себя проморгаться и уставиться на экран, одновременно прижав к себе покрепче безвольное тело. Четыре таблетки по...Кит сам не замечает, как белеет в ту же секунду - просто моргает ещё раз, убирает чужой мобильник в задний карман брюк и утыкается взглядом в никуда.

Действующее вещество - диазепам, доза для разового применения от 5 до 15 мг, в редких случаях может быть однократно увеличена до 20 мг. Мощный транквилизатор и противотревожное средство. Лидер среди препаратов для совершения суицида. Откуда он знает? Лето 2011-го. Кое-кто хорошо подготовился, настолько хорошо, что даже в рехабе от некоторых пилюль отказался наотрез. Не забери Шарлотта у него тот туго набитый разноцветными таблетками пузырек в июле, где бы сейчас он был? Наверное, пришёл бы с болот и сожрал всё разом, не дожидаясь боли и чувства вины.

— У него отравление. Сильное. Может очень плохо кончиться, - как бы помимо собственной воли вынужден очухаться горе-звездун и обратиться к другим участникам их импровизированного кормления голубей. Блин, и куда только дел пакет с зёрнами? Наверное, сунул мисс Бэнкс или выронил. Плевать.
— Здесь же дежурят врачи? Наверняка есть скорая. Его нужно отвезти в больницу, - губы размыкаются, из них вылетают какие-то звуки. Правильные звуки. Горько, но такое происходит уже не в первый раз - только теперь в его силах сделать хоть что-нибудь и невозможность как-то выразить эмоции на людях уже почти не давит. Плакать нельзя. Паниковать нельзя.
— Луи, вы нам не поможете? Я его донесу, - мисс Бэнкс из уравнения для надёжности лучше исключить. В конце концов, если она на антидепрессантах, то и не нужно её напрягать лишний раз. А если сама выбрала забить на всё болт, то кто он такой, чтобы ей мешать. И плевать, что это белое лицо она видела и ненароком могла вспомнить при каких именно обстоятельствах.

Пока телохранитель рыщет по территории, мистер Элмерс успевает мельком подумать только одно - "почему"? Увы, ход мыслей помрежа ему недоступен, но если бы Кит вдруг узнал, то сильно удивился бы. Он не обладал какой-то там силой, не сопротивлялся жизненным невзгодам, он просто остался один. Наедине с карьерой, которую надо как-то вытаскивать из ямы, наедине с деньгами, которые ещё надо откуда-то взять, наедине с утратой, которую в моменте оказалось не с кем разделить...Только и всего. Человек формируется под давлением.

Режим сучки

— Очаровательно! - всё-таки включается в общее веселье горе-звездун, пропустив мимо ушей большую часть чужого монолога. На первый взгляд. Но стоит им всем отсмеяться "по новоорлеански", дать съемочной группе обманчивую надежду на то, что всё хорошо, как их перепалка продолжается.
— Черт, всё время забываю, что твой мозг перегружается от малейшего усилия. Видимо, я поспешил с выводами, - вот так вот просто и радостно долбит по больному Кит, всё ещё не понимая, насколько происходящее серьёзно и грозит неприятностями. Ему по-прежнему чужда мысль, будто кто-то может его ненавидеть. Ну максимум когти поточить!

— Ну раз уж ты проявил такое пристальное внимание к моему творчеству, то скажу по секрету... - он тыкает бедолагу острым локтем в мягкий бочок, прям как лучшего друга. Им так весело, так весело!
— Я подумываю вообще оказаться от аккордов. Две доли - три ноты, этого достаточно. Потом попробую бродвей и обязательно кино, но только после театра, - и радостная улыбка в подарок. Март наверняка в курсе, кто и кого в каком театре играет, может даже одуплил, что оппонент ищет лейбл для записи следующего альбома, а то и двух, и, да, госпел и кантри-аккорды отлично звучали на кладбище. Голос позволяет, знаете ли.
— Не, это классно, что ты стоишь на своём последние - сколько - лет восемь?- устраивайтесь поудобнее, шоу начинается!
— Вот только лет через двадцать этот поп-сироп застрянет у тебя в глотке, а если не застрянет, то в своих любимых стразах и перьях ты будешь похож на Пальяччи в худшие годы. А я, кстати, могу выйти вот в это окно, - музыкант честно ткнул пальцем, в какое именно, то, что побольше и чуть сбоку, ага, - и буквально любой трек, который я написал, но не опубличил, станет неизданным. Любые два аккорда, - кстати, "в обратную сторону" тоже работает. Может "утащить" с собой на тот свет занозу типа Хадсона? Жаль, они оба не увидит, по кому будут плакать горше, поминать больше и мусолить неизданное дольше.

— Я думала, ты успеешь вступить в "Клуб 27", - раздалось из-за спины, и несостоявшийся суицидник замер на своём стуле. Этот голос он узнает всегда и везде...
— Раз уж пошёл такой разговор, рекомендую шагать из окна родительской квартиры, предварительно оставив записку с обвинениями. Даже если ничего не докажут, предполагаемого "убийцу" затаскают по допросам, - самое время подумать, выдержит ли это многострадальное Saturday Night Live.
— Здравствуй, дорогой, - на плечи опустились две холеные ручки и сразу же пахнуло духами. Над всем этим великолепием высился белый пиджак и горделивая голова в голливудских волнах - большие глаза, пухлые губы, идеальный макияж. Что-то даже не хотелось спрашивать, как его сестрица здесь оказалась. Кэт, пожалуй, была единственным человеком, из уст которого "дорогой" не звучало чем-то ласкательным или унизительным. Кит повернул голову, чтобы чуть лучше её рассмотреть.
— Привет. Тебя опять страшно трогать, - по привычке выдал первое, что пришло в голову, горе-звездун, хотя прекрасно знал, что профессия и образ "холодной блондинки" обязывают.
— Не смогла заехать вчера и сейчас у меня такси через двадцать минут, но вечером буду, - совершенно не обращая внимания на посторонних, сообщила внезапная гостья.
— Познакомишь меня со своими товарищами по несчастью? - ой, ну что началось-то!
— Меня зовут Сильвия. Я его сестра, - она вежливо кивнула собравшимся, сразу же вынося за пределы своего интереса актрису. Кто это вообще такая? То ли дело главный, кхм, "товарищ".
— Будьте осторожны на выходе, там уже собираются люди. Полагаю те, на кого стошнило радугой единорога - его, а БДСМ-клуб на выезде - твои.

Естественно, мои претензии и возмущения наглым образом были проигнорированы. Эту скалу мышц отодвинуть в сторону мне так и не удалось, даже больше, он, как мне кажется, специально врос в пол и не сдвинулся с места. Наглый, какой-то непробиваемый тип. 
А на что я вообще рассчитывала? Ему нужна помощь, все остальное не имеет никакого значения.  Я просто расходный материал, от которого проще избавиться, нежели вступать в какие-либо договорённости.
Я взглянула в тёмные глаза еще раз. Что будет, если я продолжу настаивать на своем? Вдруг он решит, будто им стоит меня убить и найти кого-то сговорчивее? Умирать как-то совсем не хочется, не о таком я мечтала.
- Хорошо, - произношу так, словно мне предоставили выбор и я соизволила согласиться, - я вам помогу, - почти улыбаюсь, сама же готова прямо сейчас послать их куда подальше и исчезнуть из этого дома.
Совсем не хочется куда-то идти, селиться в незнакомом доме с опасными людьми, но лучше подыграть им, а потом придумаю выход, он обязательно должен быть. Телефон при мне, а значит в случае  чего смогу позвонить в полицию и спастись.
У мужчины прикрыто лицо, видно только глаза, но я почему-то представляю острый нос и твёрдый подбородок. Думаю об этом, пока мы идем в другую сторону дома, в мою новую комнату. Комната, кстати, очень даже ничего, в любое другое время мне бы здесь понравилось, но не сегодня. Сегодня я здесь пленница и только потом доктор.
Интересно, как они собираются тут скрываться и меня скрывать? Половина больницы видела наш уход, меня точно начнут искать. Неужели у них есть связи в полиции?
- Хорошо, - успела сказать перед тем, как дверь с грохотом захлопнулась, - но мне нужно чаще проведывать пациента!
Крикнула я уже в тишину, но надеюсь он меня услышал.
Без сил упала на огромную, мягкую кровать. Жутко хотелось спать, но я боялась сомкнуть глаз, мало ли что. Он обещал привезти мне вещи и еду? Боже, кошмар какой, еще чего не хватало.
Но как бы я не старалась, все равно вырубилась. Мне часто снятся сны, но сегодня ничего не приснилось, просто крепкий сон и желание проснуться где-то в другом месте. Только вот и тут случилась неудача. Упс.
Сквозь сон слух уловил звук открывшейся двери и я подскочила на крови, как зверек ужаленный ядовитой змеей.
- Спасибо, - взяла в руки пакет, но при нем не решилась в него заглянуть, - только у меня есть просьба, - он молча смотрел в мои глаза, а я от волнения облизывала губы, - мне нужно одно лекарство, я принимаю его уже много лет, боюсь без него не смогу находиться долго. Принесёте?
Он несколько секунд медлил и я уже подумала, что все, сейчас откажет. Но потом мужчина протянул мне телефон с открытым окошком для нового сообщения, куда я смогла написать название препарата. Кивнул и молча вышел из комнаты, закрыв за собой дверь на ключ.
Я с трудом сдержала смешок. Знаю, детский поступок, но мне захотелось создать им хоть немного проблем, как они создают их мне. Потому придумала историю с лекарством, да и написала там такое, которое невозможно найти не то, что в нашем городе, во всей нашей стране. Ну а что? Хотят доктора, пусть поищут.
Потом открыла пакет и стала рассматривать его содержимое. Ужас. Когда подцепила пальцем нижнее белье, то меня кипятком обдало с ног до головы. Надеюсь это покупала какая-то женщина, иначе… Ой, все! Засунула нижнее белье обратно, выхватила из пакета шампунь, гель для душа, полотенце и сменную одежду (кофту и джинсы) и полетела в душ. Сегодня достаточно смыть с себя весь прожитый день.
После душа все казалось не таким уж страшным, пока что. Меня никто не трогает, а остальное можно пережить.
Я сушила полотенцем волосы, когда тот самый мужчина в маске, снова пришел. В сопровождении моего удивленного взгляда, покидал медицинские вещи на кровать и снял футболку.
- Как ты столько времени проходил с этим?
Сама не заметила, что перешла на «ты», наверное это все от шока. Но почему он до сих пор не показался врачу? А, точно, ведь сегодня их доктор я.
- Давай посмотрим, - раздражение и злость сменились озабоченностью, все же я доктор и мне сложно реагировать иначе.
Надела перчатки, обработала руки и подошла ближе. Старательно не смотрела в его глаза, обратив все своё внимание на рану.
- Пуля вошла не глубоко, но ее необходимо достать, обработать рану и если потребуется, то зашить, - мы находимся настолько близко друг к другу, что я буквально кожей ощущаю на себе его взгляд, - это будет больно, нужна анестезия…
Рассматриваю то, что он принес с собой, но ничего похожего не нахожу разве только бутылочек… спирта?
- Так не пойдет, - поднимаюсь, но он дёргает за руку обратно, - вы все тут ненормальные!
Очень злюсь, но делать нечего, нужно хотя бы попытаться. Смоченным ватным диском начинаю смывать запекшуюся кровь вокруг раны. Лица мужчины полностью не вижу, но кажется, будто он никак не реагирует, а ведь должно щипать, болеть. Странно. Беру бутылек и словно нечаянно прыскаю на рану, много, обильно, но снова ничего. Сглатываю. Он человек вообще? Протирая кровь специально сильно давлю на область вокруг раны, но опять тишина. Ловлю его взгляд.
- Тебе совсем не больно? Почему?

Очень не люблю поворачиваться спиной к людям. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Не потому что не доверяю и жду удара в спину от каждого, а потому что, наоборот, при всей своей интровертности, открыт каждому. Добр и отзывчив, готов помочь всегда и везде. А поворачиваться спиной значит сделаться глухим и слепым к бедам другого человека. И к своим, в какой-то мере, тоже. Может, я излишне заморачиваюсь, но вот прямо сейчас я закрываюсь от собственной растерянности. Я всегда переносил ее тихо, но у меня всегда на это было время. А вот сейчас ситуация не располагает к паузе. Действовать нужно, здесь и сейчас, безотлагательно и, наверное, как раз таки необдуманно. Тогда действия будут настоящими? Идущими от души, что называется. Казалось бы, чего теряться? Я люблю Джейн, она любит меня, я ждал этого момента долгие годы, вот он случился и... И я торможу, как последний дебил. Повернулся спиной к ней, ну просто потому что вряд ли кто-то научился готовить, стоя задом к плите. Изображаю бурную кулинарную деятельность, хотя на самом деле вряд ли этот глинтвейн нам нужен. Вино и само по себе уже неплохой аккомпаниатор этого вечера. Но дело уже начато, не бросать же его на полпути. Мы всегда любили делать зимой именно глинтвейн, почему нет.

Корица и сахар. Мускатный орех и душистый перец. Гвоздика и апельсин. Сладкое, острое, кислое — все смешать и залить белым вином. Все разом, в одну емкость, и томить до растворения сахара. Таков был семейный рецепт этого напитка от старого шотландца. Ядреная смесь на любителя, как и сами представители этой семьи. Но любители всегда найдутся. И, надо заметить, дед тоже был однолюбом. Но к чему сейчас эти непрошенные мысли? Сахар ситуации растаял куда быстрее, чем в кастрюле. Эйфория от ностальгии растворилась в воздухе, как будто и не было ее. Момент, о котором мечтали, настал — и тут же исчез. Прошел, оставив послевкусие недостаточности. Момент это слишком мало. Всегда будет мало. Всегда должен идти еще один, и еще, и следующий, и все должны быть наполнены все теми же чувствами... но вот наш следующий ложится на плечи тяжким грузом. Мы оставили романтику там, за окном. На улице, где холодно и снежно. А здесь, в тепле квартиры, мы понимаем, что за красотой встречи должно идти что-то еще. Что? Чего мы ждали? Какого результата? Все это должно быть зачем-то. Да, пусть это звучит занудно, но жизнь на этой секунде не прервалась, не закончилась, она идет дальше, и об этом надо было думать. Моя правильность в такие вот моменты портит наслаждение, обрубая иллюзию счастья слишком рано. Ведь эти мысли могли прийти намного позже, дав сначала насладиться исполнением мечты. А я никак не забуду о рутине и бытовых проблемах. О том, что рождественские каникулы не вечные, что рабочие будни рано или поздно все равно заберут нас друг у друга, что нельзя нежиться в воспоминаниях вечно. Пусть это эфемерное счастье продлится чуть дольше, пожалуйста?

Будто услышав этот мой внутренний диалог, Джейн пришла мне на помощь и вышибла разом все мысли из головы. Я так давно не чувствовал тепло ее объятий, что просто расправил плечи и замер, задержав дыхание, лишь бы не спугнуть. Она и раньше так делала, когда хотела от чего-то отвлечь. Но тогда эти приятные прикосновения не заканчивались громким всхлипом, что будто разрезал этот флер романтики надвое и заставил его раствориться окончательно. Слезы любимой женщины никогда не входили в список моих желаний и планов, даже если бы они были от счастья. От счастья так навзрыд не плачут. Не целуют рук так самозабвенно, будто они только что отказались к тебе прикоснуться. Неужели я дал ей повод так подумать? И в мыслях не было! Я лучше застрелюсь, чем буду причиной ее слез. Нет, не лучше, конечно же. Бегут от проблем и сложностей только трусы.

Прижать к себе в ответ всегда было первым порывом. Успокоить, укутать в плед и спрятать от всех невзгод, что огорчили. Она мне обязательно все расскажет, но позже, когда перестанет вздрагивать и рыдать. Но прежде этого от нее надо добиться. Как я успокаивал ее раньше? Поцелуями, конечно. Настойчивыми, собирающими соленые слезы по всему лицу и не дающими мокрым дорожкам расползаться по нему. Можно ли сейчас сделать то же? Не получу ли я звонкую пощечину за это? Мысли пронеслись в голове со скоростью света и вылетели оттуда, будто их тут же вымели ненужным мусором. Я хочу, а значит, можно и нужно. И она всегда этого хотела, иначе не приехала бы. Не пришла бы. Не лила бы слезы, прекрасно зная, как я поступлю. Язык не поворачивается назвать это женской манипуляцией. Мы оба прекрасно знаем, чем заканчиваются такие встречи. В кино это всегда вспышка страсти и сожаление наутро. Но думают ли об этом персонажи, когда поддаются тому, чего на самом деле хотят?

— Тихо, я здесь, не плачь, — Шепотом говорю, обнимая лицо руками и утирая слезы большими пальцами, аккуратно, но все же отстраняя его от себя. Чтобы можно было смотреть в глаза, чтобы прочесть в них все те же сомнения, метания, чтобы вновь почувствовать это родство и отругать себя за нерешительность. А потом вернуть обратно, потому что нельзя так долго сопротивляться желанию прикоснуться к родным губам. Какая разница, что будет утром? Какая разница, что будет потом? Если сейчас — хорошо, и можно сбросить это напряжение в дальний угол, даже если и не надолго. Мы обязательно обо всем поговорим, тоже потом.

Кислые мины, натянутые улыбки, несварение желудка и постоянный взгляд на часы - когда же прилично уже отсюда свалить? Вот что такое семейные ужины. И все равно люди с маниакальным упрямством продолжают устраивать семейные сборы, на которые надо неделю настраиваться, а потом еще неделю отпаивать себя сердечными каплями или виски.

Почему бы всем участникам не найти занятие интересней, не понимаю? Но что толку задаваться риторическими вопросами, когда я сам, словно мне совсем нечем заняться, оказывался в назначенном месте в почти_назначенное время? Я прекрасно знал, по какому сценарию пойдет ужин, если только я не внесу в скучную пьесу свежей струи. И все равно послушно шел петрушкой на балаган.

Семейная традиция – так я это едко называл. В какой-то мере так и было. Эти клятые семейные ужины обожала устраивать еще наша с Томом матушка, дай ей Бог крепкого здоровья. Она считала, что таким образом может нас сплотить, не учитывая тот факт, что сплачиваться никто из нас не собирался. Мне всегда казалось, что мы все – просто рандомные куски паззла, оставшиеся в коробке после сбора картины – никуда особо не приткнешь. И вот, спустя столько лет, Полли свято чтит семейные традиции. Правда Полли была бы не Полли, если бы не решила это дерьмо усовершенствовать. Теперь, семейный ужин в доме Флемингов с большой долей вероятности означает сватовство.

Когда это случилось в первый раз, я не просек фишку, слегка обалдев, когда незнакомая мне мадам, тряся своей пергидрольной гривой, с придыханием выдала, что ей много про меня рассказывали. Вот сомнительное заявление, я скажу, у меня в семье так себе репутация. Потом, с большим скрипом, мои заржавевшие мозги оценили ситуацию, и я даже стал с некоторым нетерпением ждать очередной претендентки на «долго и счастливо».

Каждый раз, заходя в прихожую дома Флемингов, я чувствую себя так, будто явился на прием как минимум в Букингемский дворец.  Тут только «медвежьих шкур» не хватало в этих дурацких шапках по четыре килограмма. Я обмениваюсь рукопожатием с братом. В противовес вылизанному, пахнущему дорогим парфюмом Тому, я категорически небрежен и с собой приношу в их прихожую запах сигарет, тертой кожи и машинного масла – у спидстера опять забарахлил мотор.

Потянув носом, я выдаю:

— Знаешь, ваш повар – единственное, что позволяет мне терпеть все это безобразие, которое устраивает твоя жена. Она же опять нашла для меня «идеальный вариант»?

Она так мне каждый раз говорила, клянусь своей несчастной тачкой! Я уже готов начать оскорбляться.

Первым делом я беспардонно направляюсь к бару, перебирая дорогие бутылки.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо... А, вот это ничего. — Плеснув в стаканы немного виски, я по-хозяйски передаю рокс Тому, — Ты же не думал, что я вытерплю это на трезвую голову, да? — По языку разливается привкус дыма.

За спиной Тома раздается звук шагов и следом появляется хозяйка дома. Я распахиваю руки в чрезмерной радости:

— А вот и Полли! — Обмен любезностями прерывается звонком в дверь, и моя улыбка становится плотоядной, — Дай угадаю, за дверью моя судьба?

Яркая бабочка подлетает ближе и садится на колено, обтянутое клетчатым хлопком, а Доктор не отмахивается от неё и улыбается чужой красоте: удивительный разрез крыльев, невероятный окрас из-за отсутствия цветных чешуек. Продуманность и уникальность, он любит подобные сочетания. Дева Лока хороша тем, что на ней почти невозможно встретить что-то, что не восхитит даже пытливый взор. Жаль, бабочка улетает почти так же быстро, как и прилетела, оставляя на ткани брюк едва заметные частицы пыльцы.
Пожалуй, эта планета привлекает Доктора тем, что похожа на южные континенты Земли: здесь возможно насладиться всеми оттенками зелени и всеми сочетаниям цветов, начиная от тех, которые способен различить глаз человека, заканчивая невероятным многообразием, доступным лишь для некоторых обитателей вселенной. Небо настолько же прекрасно: он любит рассветы больше, чем закаты, но именно этот закат — небо в оттенках багряного — помогает дышать полной грудью.
Возможность выдохнуть.
Возможность обрести покой, замедлив бег.
Доктор знал, что это будет непросто; да что там, он никогда не верил, что сможет остановиться, но всё произошедшее словно подсказывает, что ему нужна долгая, очень долгая остановка. Интересно, после этой остановки возможна смерть? А регенерация, когда случилась бигенерация? Мысли, мысли, мысли, он не способен замедлить даже их ход, что говорить о самом себе.
Было ли это плохой идеей?
Иногда в его голове царит сплошная неразбериха, но он старательно заглушает шум и отодвигает его не задний план, как привык — хотя и знает, что это не лучшее решение. Лучшим решением было бы дойти до истины и перестать себя истязать, так любит говорить Донна. Донна вообще любит много говорить. Она часто повторяет, что нужно жить дальше, но как жить дальше, оставаясь на одном месте? Жить без движения, жить постепенно, медленно, невыносимо медленно.
Ни один человек не поймёт того, что жить, оставшись на месте, застряв, как муха в стекле — невыносимо, потому что все атомы тела бунтуют против такого существования, требуют, чтобы произошло действие или противодействие, потому что жизнь в стазисе хуже смерти; это не отдых, не выходной и не отпуск, это маленькая смерть, с каждой новой секундой расширяющаяся всё больше, всё полнее, в глубину, в ширину, в уже изобретённые и ещё не изобретённые обозначения пространства, изводящая каждый миг времени, заставляющая взрываться каждый миг, твердящая «я не хочу, мне нужно больше, больше, больше, больше».
Доктор не понимает Мастера, не может знать и не может ощутить, что тот испытал, находясь внутри постоянного шума четырёх ударов, но ему кажется, что сейчас он слышит что-то подобное, только это не удары сердец, а ход времени, которое он пропускает через себя. Время кричит «откликнись на мой зов, приди ко мне, тебе так нравилось наблюдать за мной, тебе так хотелось впустить меня в свой мир и спутать мои нити, ты чувствуешь меня на генетическом уровне, ты слышишь меня в своих кварках, нейтронах, в каждой схеме молекулярной структуры, ты дотрагиваешься до моих струн и играешь на них бесконечную, древнюю, как само мироздание, песнь; ты способен услышать мою мелодию. Ты старше, чем любой из живущих во Вселенной, и только боги могут поведать тебе, откуда ты, как ты оказался возле того разрыва времени и пространства. Ты был потерян и обездолен, был одинок, и до сих пор не знаешь, что бы случилось, если бы Тектеюн не забрала тебя. Возможно, те, кто тебя оставил, вернулись. Возможно, ты бы не испытал принудительное забвение, а жизнь твоя стала бы хоть и не линейной, но объяснимой. Возможно, пра-вселенная оставалась бы для тебя лишь историей, рассказанной Браксом давным-давно в моменты неслыханной снисходительности. Возможно, ты бы узнал самого себя».
Доктор твёрдо знает, что это ему необходимо, но совсем не уверен, что это именно то, что ему нужно.

Забавно у нас все вышло. Я никогда не проявляла эмоции на людях, да и не смотрела по сторонам вовсе. Но тебя взгляд выцепил из толпы. Почему-то по твоей походке и языку тела мне показалось, что с тобой что-то не так. И в следующее мгновение ты чуть не прыгнул под колеса авто. Знала бы я, что ты просто курнул слишком много травки, мы бы и остались незнакомцами до конца жизни. Но я по какой-то неведомой причине решила, будто ты хотел покончить с собой, подхватила тебя и следующие пару часов пыталась вернуть любовь к жизни. А тебе было смешно и ты мне подыграл. Мы обменялись номерами, но я предупредила, что тебе лучше держаться от меня подальше. Потому что я не та, кто нужен такому парню, как ты. Но кто знал, что ты окажешься не таким хорошим, а я не такой плохой?

Менять школу посреди учебного года не круто. Менять школу, когда ты в выпускном классе, тем более не круто. Оставить своих друзей, свои достижения, свои планы на то, как я хочу провести свой последний школьный год. Оставить подготовку праздника ко дню всех влюбленных, в конце концов. Не скажу, что за последнее из списка мне обиднее всего, но ведь мы с Джо и Хлоей потратили на это почти три недели своей жизни. А это огромное количество времени и сил, если учитывать, что при этом нельзя было скатиться вниз по учебе, пропускать дополнительные занятия и студию танцев. В довершение всего не круто менять город. В целом, я пережила бы просто переезд в другой конец города. Да ведь тогда бы мне даже не пришлось бы ничего менять. Ради того, чтобы оставаться в привычной для меня среде и среди друзей, я готова была поставить будильник на любое время, чтобы успеть добраться до школы или до подруг. Но моя мама легких путей не ищет. Я была не против, когда она сказала, что познакомилась с мужчиной. Была не против, когда она сказала, что он тот самый и бла-бла. Да, я видела, как горят ее глаза, разве могла я что-то ей возразить? Была не против, когда она сказала, что хочет связать с ним жизнь. Окей, да, если вам хорошо вместе, пускай. Меня-то это никак не заденет. Вы сами по себе в своей очаровательной влюбленности, а я сама по себе. Но ведь черта с два. Ее фраза о том, что мы переезжаем, брошенная как бы между прочим, гремит как гром среди ясного неба.
- В другой район? Без проблем, миссис Хадженс с ее настойчивым желанием рассказать мне все о ее кошках и заодно отдать несколько котят на воспитание, начинает меня пугать. Я люблю животных, но Брауни это не одобрит,- Брауни, молодой спаниель, добрый до безобразия, но не совсем лояльный к кошкам, подает голос в подтверждение моих слов.
- Лэйк, выслушай меня, пожалуйста. Это не совсем другой квартал или район,- мама делает паузу, как будто собираясь сказать что-то нехорошее. - Это другой город.
Нехорошо. Это совсем не хорошо. Настолько, что несколько дней после ее слов о переезде я не могу в это поверить, мне кажется что это сон или дурацкая шутка. Но до первого апреля ещё далеко. И как бы я ни была рада за маму и за ее личную жизнь, я все равно в бешенстве. Сотни раз задаю вопрос, почему нельзя повременить с переездом. Всего на пол года, разве от этого любовь пропадет? Да ладно, хотя бы на пару месяцев. Я доучусь, мне стукнет восемнадцать, я поступлю в универ и буду жить в студ городке. А вы переезжайте куда хотите. Вот это адекватный план, а не внезапные переезды. Повторяю это за неделю до переезда, за пару дней, за несколько часов и даже в машине, когда мамин горячо любимый мужчина везёт нас в новую жизнь. Они мне нравились, оба. Вот эти двое, на передних сидениях. Ровно до момента, когда погрузили чемоданы с вещами в багажник. Потому что до этого все казалось не таким реальным. Как будто я все же смогу переубедить хоть одного из них. Чуда не происходит, я втыкаю наушники в уши и не хочу слышать ничего из их слишком умных и рассудительных слов и убеждений. Всю дорогу переписываюсь с девчонками, которые в не меньшем ахрене от такой внезапной смены в нашей с ними стабильной школьной прекрасной жизни. Том сидит рядом и играет в какую-то стрелялку. Младшему брату плевать на переезд. Конечно, будь я в седьмом классе, что тоже было бы все равно. Не совсем все равно, но не конец жизни.
- Милая, это ведь не конец жизни,- слышу мамины слова в тот момент, пока один трек в наушниках сменяется другим. Фыркаю и делаю вид, что рассматриваю пейзажи за окном, хотя мне плевать на них. Как и на любые слова. По приезду меня не впечатляет ни район, ни дом, в котором мы будем жить, ни комната, которую приготовили специально для меня. Если убрать все эмоции, то можно заметить, как мама старалась, оформляя каждую деталь в комнате, но проблема в том, что я не могу убрать эмоции. Мое настроение на нуле всю неделю, и я без зазрения совести порчу его любому, кто попадается на пути. Из приятного только звонки по видео связи с подругами, да и то понимаю, что это уже не совсем то. У них продолжается жизнь там, но меня в ней как бы уже нет. Это нифига не радует.
- Дорогая, завтра приезжает Адам, мы устроим ужин, познакомимся, у тебя ведь нет планов?- мама заглядывает в комнату, когда я пытаюсь сосредоточиться на домашке, хотя в голову ничего не лезет.
- Какие планы, мам? Все мои планы остались в другом городе, если ты не заметила,- здесь все не то. Мама говорит, что Сиэтл ничем не хуже, а я за неделю не нашла ничего такого, чем он лучше. Может, не искала, но не в этом суть. Ещё и какой-то Адам. Не хочу я ни с кем знакомится. - Это обязательно? Тома не будет достаточно? Он хотя бы не будет притворяться, что ему это нравится,- выдыхаю, заставляя себя замолчать, иначе  есть риск разойтись и наговорить лишнего. Делаю то, что вошло в неизменную привычку в новом доме- наушники в уши и музыку погромче, чтобы дать понять, что разговор окончен. Знаю, что с моей стороны это эгоистично, но когда начинаю думать, что мама переехала сюда из-за нового мужа, волна раздражения и чувство несправедливости разгораются во мне с новой силой. Значит, мне нужно ещё время. Особенно остро чувствую это после очередного звонка девчонкам с утра. Сегодня 14 февраля, в моей школе, настоящей и любимой, а не там, где я вынуждена существовать, сегодня шикарный праздник. Мы готовили его вместе и я хотела быть там, а не здесь. Делаю фото таких себе украшений в коридорах и отправляю в общий чат. Девчонки шлют разбитые сердечки, ведь иначе на ЭТО реагировать нельзя. Кто занимается организацией праздников в данном учебном заведении? После школы без настроения иду домой, где становится ещё хуже, ведь мама спрашивает, не забыла ли я о сегодняшнем семейном ужине. Не забыла, хотя очень хотела, потому что как можно забыть о том, о чем тебе говорят почти 24/7 последние пару дней. Захожу в комнату и нахожу на столе статуэтку скелета с сердечком в руках. Вот тут смеюсь от души, благодаря за это Тома. Сама с утра, после того, как он вышел из комнаты, подкинула ему подсвечник в форме черепа с глазами сердечками. Странно, согласна, но брат, хоть и мальчишка, любит свечи. Да, тоже странно. Но подарок он оценит, а я покупала как раз для того, чтобы ему понравился. Наверное то, что мы дарим друг другу милые подарки на все праздники, включая 14 февраля, тоже сомнительно, но вопреки периодически возникающему желанию его придушить я люблю его и это взаимно.
- Мы быстро отлучимся за соусом для салата, волнуюсь, вот и упустила среди других покупок. Переодевайся и спускайся в гостиную,- переодевайся? Она правда предлагает мне вынарядиться к ужину, на который я вообще не хотела бы спускаться? Смотрю на свое угрюмое отражение в зеркале. Шорты, футболка, чем плохо для обычного ужина? Пофиг, лучше спуститься сейчас, перекусить и свалить обратно. Включив музыку в наушниках, иду на кухню и наспех сооружаю бутерброд. Заедаю половинкой яблока, мою посуду, наливаю воды в стакан и, повернувшись,  едва не ловлю сердечный приступ.
- Оу, блин, ты...кхм...ты меня напугал,- ставлю песню на стоп и во все глаза смотрю на парня, который без понятия как появился в дверном проёме кухни. Надеюсь, это Адам, которого так ждали моя мама и ее новый муж, потому что если это грабитель, то наверное мне не сыграет на руку то, что мы вот так встретились. А ведь мне ещё рано умирать. Черт, почему я хотя бы не спросила заранее, сколько этому Адаму лет и как он выглядит. Потому что если сейчас я спрошу, Адам ли он, а он не Адам, то что помешает ему сказать, что он Адам? Усыпит мою бдительность и... Зачем-то нахожу взглядом стойку с ножами. Боже, как тупо, как будто это помогло бы мне. В любом случае она ближе к нему, чем ко мне. Да, провал, однако.
- А ты...как сюда попал?- очевидно же, что через дверь. Прекрасно, они не заперли дверь, когда уходили! Вот так и доверяй потом свою безопасность маме и ее мужчине. Фыркнув от своих же мыслей, поджимаю губы и продолжаю таращиться на парня. Мне бы убраться отсюда поскорее, если я не хочу таки попасть на ужин.   

Ребекка уже и подумать не могла, что с ней может произойти что-то страшнее, чем уже случилось. И да вероятно такое страшное уже не могло произойти, но это совершенно не значит, что ее страшные приключения закончены.
Сложно прийти в себя после того как побывала в гостях у маньяка. Бредли Морган – он ведь прекрасный преподаватель. Бекка всегда им восхищалась, он казался очень умным, добрым, отзывчивым и приятным человеком. Вот только его отзывчивость и приветливость были лишь прикрытием его черноты, что царила внутри. Уже год как Бекка была его студенткой, но она никогда не понимала, почему этот мужчина одинок, у него не было ни жены, ни детей. Теперь она понимает почему.
Это было время экзамена и Сандерс не была до конца уверена, что с легкостью его сдаст, как собственно и те девушки, которым повезло меньше, чем ей. Преподаватель сам предложил девушкам свою помощь, теперь понятно почему он так распределил график их занятий, каждая через неделю после предыдущей. Так они не могли встретиться у него в подвале. А ведь уже после второй пропавшей девушки можно было бы что-то заподозрить, но никто ничего так и не понял.
Пока не погибло трое девушек, Бекс четвертая, копы уже достаточно долго занимались этим делом, так что успели ее спасти.
Стресс конечно огромнейший. Две недели Бекка не выходила из дома, не отвечала на телефонные звонки, говорила только с мамой, которая приехала на съемную квартиру к девушке и не отходила от нее ни на шаг.
Несмотря ни на что однажды в голову приходит осознание того, что достаточно саморазрушение, что нужно жить дальше. Что было то было, уже не исправить, время назад не вернуть.
- Все будет хорошо, мам, не переживай, - пытаясь натянуть на лицо улыбку, произносил Сандерс. – Не переживай, езжай к папе, думаю он уже заскучал. Завтра я выйду на работу, потом на учебу, и все встанет на свои места.
А встанет ли? Не важно, она не хотела, чтобы родители за нее переживали. Девушка явно ничего с собой не сделает. Единственное если свихнется от этого стресса, но ведь активная занятость не позволит ей о случившемся даже думать.

- forget and live -

Эти утром ее разбудил будильник, дома после отъезда мамы было максимально тихо. Только шум воды в раковине, когда Ребекка чистила зубы, после принятого освежающего душа. Она смотрела на свое отражение в зеркале, пытаясь просто понять почему он выбрал ее. Не понимала.
- Эй! – воскликнула она, продолжая смотреть на отражение. – Ты же обещала себе больше не думать об этом. Двух недель достаточно, живем дальше! Прекрати немедленно.
Да-да это была попытка отогнать ужасные мысли. На какое-то время это помогало, но они все равно возвращались.
Бекс уже почти собралась и собиралась вызвать такси до дома миссис Уорд, когда зазвонил ее телефон и на экране высветилось ее имя.
- Да миссис Уорд, я уже вызываю машину и скоро приеду, - обувая вторую туфлю, ответила девушка, прижав телефон к уху.
- Отлично дорогая, хорошо, что ты еще не выехала. Мне нужно, чтобы ты в первую очередь заехала в юридическую компанию line& raers. Там нужно встретиться с адвокатом, мистером Арчи Донаваном. И договориться с ним о встречи со мной. Он возамнил себя слишком важным и не назначает встреч по телефону. Скажи, что я буду готова в любое удобное для него время.
- Хорошо, я поняла Вас, съезжу туда, - девушка повесила трубку.
После она заказала такси до бизнес-центра Persistence Market Research, который располагался в Трайбека, в целом это было не особенно далеко от ее дома, но тем не менее времени на дорогу требовало достаточно.
В целом внешнего вида ей менять не пришлось, все было в норме. Черная юбка-карандаш до колена с разрезом сзади, светлая блуза, туфли лодочки в цвет юбки и сумки, сдержанный макияж и распущенные волосы. Миссис Уорд всегда просила приходить на работу в элегантно-деловом стиле. Выбора не было, нужно было соответствовать.

- terrible haunts –

Ну так вернемся к тому, что приключения девушки не закончились маньяком, который несколько дней держал ее в подвале. Добравшись на место, девушка быстро выяснила какой офис ей нужно посетить и уверенно направилась туда. Офис компании занимал целый этаж центра куча кабинетов и на каждом табличка с именем специалиста. Наконец-то Бекка нашла нужную «Арчи Донаван – ведущий адвокат».
Сандерс по всем правилам приличия постучала в дверь, но после того, как разрешения войти она не получила открыла дверь сама. Мужчина сидел за рабочим столом, его взгляд был направлен на стену у двери, но он совершенно не двигался, выглядел как живой, но при этом и нет.
- Добрый день, мистер Донован, - настороженно произнесла девушка, подходя к мужчине.
А он ей так и не отвечал. Она подошла еще ближе, после чего поняла, что он даже не моргает. Бека аккуратно рукой нащупала точку пульса на его шее, после чего ее словно током выкинуло из кабинета в коридор. Ее крик очевидно слышали все. На трупы девушка еще не натыкалась. Охранник быстро подбежал к ней, пытаясь выяснить, что произошло.
- Там…там… - девушка в панике показывала рукой на дверь кабинета. – Он там мертвый… как живой… но мертвый… - она захватывала много воздуха, после каждой пары слов, пытаясь справиться с паникой.
Охранник вызвал полицию и отвел девушку на свой пост, дав ей стакан воды. Это же надо было так попасть. От маньяка к трупу, заманчивое путешествие однако вышло. А самое интересное, то что Бекс знает всю группу полицейских, они же занимались ее поисками. 
Пока все пошли осматривать место преступления, один из полицейских остался с девушкой, пытаясь выяснить что она знает об убитом.
- Я…я не знаю его, правда, - взволнованно отвечала Ребекка, ее руки тряслись. – Я сегодня первый день вышла на работу. Миссий Уорд попросила заехать сюда и договориться с адвокатом Донаваном о личной встрече с ней, он не назначает встреч по телефону. Я приехала, вошла в кабинет, а он…он мертвый. Я не стразу поняла это, только когда не почувствовала пульс.