——————    e v e ry  t h i n g  i  w a n t e d                                                         
                       [l i g h t s   ♦  o u t]
                                                                                                                           i g o t  e v e r y t h i n g  i  w a n t e d     ——————

---

[float=left][/float] го взгляд словно мощная доза афродизиака, скользящий острой гранью катаны, полосующий меня на лоскуты. мне хочется раствориться в гипнозе глубины этих невероятных глаз. осознает ли он, как сильно действуют его глаза на мою запятнанною грязью душу? словно пытаясь очистить, превратить каждый мой грех в угольную [float=right][/float] крошку и утопить в глубине своих глаз. я не достойна быть рядом с ним, чувствуя удушающий трепет и дикую, неистовую тягу к нему, меня словно ломают изнутри, изгоняя самого опасного демона, что сидит глубоко под ребрами, который всегда берет над мной вверх. стыд хлещет кнутом пропитанным самым мощным ядом, обжигая кожу там, где касается его чистый и кристаллический взор. я не знаю, как и когда это случилось, но самое любимое, что есть у меня сейчас - глаза цвета насыщенного ультрамарина. но я не могу в них смотреть, не могу осмелиться поднять своих. мои наполнены отчаянием и мольбой, и я боюсь увидеть в его лишь горькое разочарование во мне. это словно выстрел в упор из револьвера [5 0 0  S & W  M a g n u m], который не оставит шанса на выживание. еще никогда я не испытывала нечто подобное. то что стремлюсь отрицать каждой фиброй изломанного чувства самосохранения. после всех моих романов, что ломали меня лишь частично, его взгляд способен разбить вдребезги, после чего уже никогда не буду прежней.

[indent]я испытывала страх, боль, тревогу, восхищение, желание и кажется еще тысячу чувств, что вонзались острыми иглами в каждый сантиметр моего тела, оставляя глубокие рубцы, кровоточащие изо дня в день, находясь с ним под одной крышей. я совершаю один безумный поступок за другим, словно ища мнимое спасение, облегчение или опровержение всему тому, что вышибает меня из привычного порочного круга ада, в котором существую уже давно. сама не осознаю, на сколько меняюсь рядом с ним, становлюсь другой - лучше. и это так неотвратимо, но страх, что я это потеряю сильнее, моего инстинкта держать непреодолимую дистанцию.
власть, которую он уже имеет над мной, дезориентирует и обнажает мои натянутые словно медные струны нервы. хладнокровно подбираясь к моему сердцу, что я пытаюсь защитить и уберечь от моего смертельного врага.
[indent]   [love]
[indent]разъедая слой за слоем щелочью, подбираясь все ближе и ближе, там где - я.
[indent]н а с т о я щ а я.  н а д л о м л е н н а я.
[indent]ведя войну с собой, я проигрывала ее каждый раз, когда расстояние между нами сокращалось до миллиметров. до ощущения горячего дыхания на своей коже, согретая все тем же гипнозом ультрамариновых глаз. но правда лежащая у моих босых ног, заключалась лишь в том, что я не хотела, чтобы это прекращалось. [indent][never]
[indent][float=left][/float]я пыталась занять, безвольные руки, что дрожали до сих пор, пытаясь отогнать назойливые мысли, беспорядочно метающие по мрачным переулкам в моей голове. вздрогнув, от внезапного прикосновения и термоядерной близости, опасно вытесняющей кислород между нами. на моих губах так и застыл вопрос о его собственной осознанности, когда его руки прикоснулись ко мне, оставляя невидимые отпечатки моих сокровенных и самых откровенных фантазий. я привыкла к тому, что из нас двоих, сумасшествие больше подходило мне, а здравый смысл, так элегантно и сексуально смотрелся на его безупречном силуэте. а уже через мгновение, я почувствовала горячие губы, одновременно забирающие и дарующие - жизнь. упивалась этой дерзостью, опьяненная дурманящим эффектом, словно находясь на самом краю крыше небоскреба, и это всепоглощающие чувство, когда ты смотришь вниз, и у тебя замирает сердце перед прыжком. мои собственные руки легли на напряженные мужские плечи, впиваясь острыми ноготками в упругую мягкость оголенной кожи, оставляя алые полумесяцы на ее поверхности. мои уста пылали огнем, от жажды ощутить вкус его собственных еще сильней, глубже, страстней. ноги подгибались от слабости и казалось, если бы он не держал меня в своих объятьях, непременно бы упала к его собственным, голова кружилась от наслаждения, что дарили губы со вкусом элитного виски и горького шоколада с нотками цитруса. дыхание затерялось меж этих ласк, и я бы никогда по доброй воле не посмела прекратить его мимолетное безумие...
[indent]он смог...

[indent]отрезвляющим ударом ледяного хлыста, он прошептал во все еще горящие губы - извинения.  с о ж а л е н и я.
я даже не сразу смогла осознать, насколько сокрушительно звучат слова. словно звонкая и отрезвляющая пощечина, его тихий голос бил по разгоряченным от поцелуя щекам. мне некуда было отступать, болезненно упираясь поясницей в столешницу, ладонь вцепилась в ее край, чтобы не дать мне упасть от спазма, что надломил мой голос. я так и не успела зацепиться за тот самый взгляд, потому что он исчез за пределами кухни, оставляя меня в полном уничтожительном одиночестве. казалось прошла [float=right][/float] вечность прежде чем я все же смогла отлепиться от удерживающей мое хрупкое тело конструкции и медленно направиться в свою комнату.
[indent]в полумраке дома, окруженные тишиной и нашим рваным дыханием, я остановилась перед полуоткрытой дверью, что ввела в ванную комнату, сквозь яркую полоску света, пробивающуюся сквозь щель, наблюдала как дейкр пытался взять себя в руки. обида и осознание того, что он сожалел о своем поцелуи, больно ранила меня, оставляя дыру в грудной клетке. быть отвергнутой, слишком унизительно.  он взглянул сквозь отражение на меня, и плотно сжал губы, я понимала, что ему нечего больше сказать или добавить. а я не хотела более слушать, но обида, что полыхала во мне, насыщенная эмоциями, не могла оставить все это без ответа. толкнув дверь, стоя все так же за пределами нашей гравитации, но уже через мгновение оказалась рядом, ловя его на полуобороте, заключая в тески красивое лицо в свои ладони. впиваясь в губы, возвращая должок, забирая воздух из его легких. мой поцелуй был жадным, ярким, эмоциональным, кусая его губы, упиваясь их вкусом, мой язык исследовал пределы, продолжая эту пытку, пока не ощутила мужские руки на своем теле. это длилось так долго и так кратко, внезапно весь воздух в ванной комнате испарился, и мне просто нечем стало дышать, чувствуя, что теряю контроль над собой - остановилась. так же внезапно, как и он до этого, и устремила изумрудный взор в эпицентр океанического шторма. -ммм прости, - совершенно не искренне процедила охрипшим голосом . я не собиралась извиняться за то, чего хотела и сделала.. развернувшись, сделав пару шагов к выходу, я слегка обернулась назад, скользнув снизу вверх по рейнджеру.
-и кстати, я вполне трезвая и осознаю все в полной мере, - бросив напоследок, вышла вон.

♫
k i d  -  b r o k e n  w i n g s . m p 3

Сухими пальцами хватаясь за воздух, сжимая его в ладонях, вновь разжимая и с новым спазмом в легких отчаяния ловя губами струи живительного газа, который даёт  возможность дышать, но не спасает, не позволяет ухватиться за себя.
Падаю. Терплю крушение. Кричу S.O.S но сквозь вакуум слова не долетают до внешнего мира.
Для нас двоих времени больше не существует.
Мы смотрим вниз с замиранием сердца, наслаждаемся этим головокружительным видом.
Видом на бездонную, бесконечную пропасть.
Где же вы, нужные слова? Почему вас иногда так не хватает? Да и так ли необходимы они сейчас?
К черту!
Знаешь, Трев, однажды я заглянула в твои глаза, и поняла - Лола-ты обречена.
Для этого мне хватило всего одной встречи с тобой, одного твоего взгляда, одного прикосновения.
Этого было достаточно, для того, чтобы я поняла-нам лучше больше не встречаться. Выбросить тебя из головы как выбрасывают ненужные вещи: остаточно, раз и навсегда.
Зарекалась, Господи, как же я зарекалась, что больше «никогда».
И посмотри где я в итоге оказалась?
К чьей спине так отчаянно прижимаюсь сейчас? Чьи пальцы лихорадочно ищу в полумраке? Чей запах вдыхаю, до отказа наполняя им легкие?
Почему ты мне это позволяешь, Трев?
Почти не слышно, как бьётся сердце и наши желания, наверное, не совпадают...
И вроде всё хорошо, только пустота поедает меня изнутри как кислота. Это сравнимо с тем, как когда за огнями реклам я чувствую, как этот город одинок. Это когда вокруг смех, улыбки, объятия, а ты самый одинокий человек во вселенной.
Вывернула душу наизнанку. Болит. Не потерять бы себя... И только несколько мгновений проведенных с тобой как очередная доза обезболивающего.
Вечер незапланированных встреч и отвергнутых улыбок...
Слушаю твой голос и делаю вдох.
Спасибо.
Ты ведешь меня уверенно к центру террасы, я послушно следую за тобой, как никогда понимая то, что совершаю самую глупую ошибку в своей жизни, но отдавая себе отчёт в том, что по-другому поступить я бы не смогла.
Сто раз в секунду возникает дикое желание коснуться твоих губ, забрать всё твоё тепло, чтобы наконец согреться.
Тихо смеюсь, поднимая глаза к твоему лицу. Кладу голову на грудь, прижимаясь плотнее.
-Обещаешь? -шепчу, слыша как дрожит мой голос.
Твои нежные руки обжигают мою ледяную кожу, которая жадно впитывает их тепло, пытаясь компенсировать все дни немого одиночества и скулящей тоски, уничтожая ранее столь прочный фундамент не знания самой себя и верного пути.
В этот момент я увидела в твоих глазах пылкий огонек, разгоревшейся в ответ на мои беззвучные мольбы. На миг я испугалась, что это мгновение слишком эфемерно, слишком сладостно, чтобы быть правдой. Будто моргну, и все исчезнет. Но трепещущие удары сердца слишком правдоподобны, слишком громогласны, чтобы оказаться игрой воображения.
Когда я, наконец, осознала, что жизнь дает мне еще один шанс, столь дразнящий и желанный,  по моему телу пробежал легкий озноб, а мышцы лица блаженно сократились в растерянной улыбке.
-Воспоминание?-словно пробуждаясь от сна, бормочу я.
Твой вопрос застал меня врасплох и я нехотя возвращаюсь в детство, ведь все теплые воспоминания должны жить там, верно?
Словно тяну за нить, распутывая клубок. Вспоминаю отца. Бронкс. Меган.
Я была обязана ей жизнью и всеми проблемами в ней. Меган не была плохим человеком, но не умела любить. Ей не привили любовь в детстве и своей дочери она передать её тоже не смогла. Нечего было передавать. Я тщетно пытаюсь найти то, о чем ты меня спросил-моё «тёплое воспоминание».
Его нет.
Отца я толком не помнила, а после того, как он ушел, мама всегда была занята добыванием денег, своей личной жизнью, зависимостями и ещё чем-то, но только не мной.
Она меня не любила-так ведь и я её не люблю. Всю жизнь мы незнакомцы друг для друга.
Хм…-не могу произнести стоящий ответ и как дура отвожу взгляд-…наверное детство-ложь.
-То недолгое время, когда тебя любили просто за то, что ты есть. Ничего кроме розовых щёчек и весёлого смеха не требуя. Потом всё изменилось…Я стараюсь понять, была ли это моя жизнь. Или просто сон. Красочный, реалистичный сон.
Вздыхаю, возвращая голову на твою грудь.
И снова до дрожи страшно.
И хочется сказать тебе: «нет», и снизить обороты: «мы совершаем ошибку».
Хочется как час назад сбежать, сбежать, сбежать, пока не поздно, но неумолимо знаю-поздно.
Изо всех сил сдерживаю разлетающиеся обломки защитных крепостей, удерживаю заостренные копья…и безоглядно сдаюсь твоей нежности. А в следующий миг стараюсь привести себя в чувства полируя сердечные доспехи- пусть будут крепки, пусть будут непробиваемы. Не замечаю, что само сердце давно сбежало к тебе, стыдливо прикрывшись солидными одеждами самодостаточной женщины.
-Зачем?-задаю справедливый вопрос, не выдерживая. Останавливаюсь, поднимаю голову упрямо буравя тебя глазами-Зачем тебе всё это, Тревор?.
Не отходя от тебя ни на шаг, я продолжаю прижиматься к тебе, не решаясь отступить.
-Ты знаешь кто я и чем зарабатываю на жизнь-усмехаюсь-Не пройдёт и пары дней, как я найду себе кого-то вроде твоего брата, кто будет готов меня купить. Но я не понимаю…-мой голос понижается до шепота-…для чего это тебе.

Гэвин вылетел на улицу и тут же пожалел об этом. Массивная железная дверь захлопнулась за ним с оглушительным лязгом, только усугубив и без того беспощадную головную боль, а промозглый ветер налетел и забрался, казалось бы, во все щели, куда только мог, заставляя детектива кутаться в кожанку и злиться только больше. На жестянок, на Фаулера, на себя самого. Объективно говоря, конкретно этот андроид ему ничего не сделал. Пока что. Но Гэв почему-то был уверен, что обязательно сделает. Он же на основе Коннора слеплен, верно? А этот пластиковый Кен тот ещё баран упертый. Где-то в глубине души Рид даже сочувствует Андерсону, что тому приходится терпеть кого-то настолько раздражающего рядом с собой большую часть дня. Хуже было бы, наверное, только если бы они сами в паре работали. Не дай бог такому случиться. Теперь. А когда-то новоприбывший, ещё зеленый Гэвин мечтал об этом.
Чиркнув зажигалкой, он подпалил наконец сигарету и оперся спиной о стену.
А теперь мечтает вернуть все на свои места — работать одному и никогда не пересекаться ни с одним ведроидом, черт бы их побрал. Когда-то их создатель утверждал, что они облегчат людям жизнь. Освободят время, которое можно будет потратить на более важные в жизни вещи. Ага. Смотрите, облегчили. Сделали кучу людей безработными, заменив любого, кого можно заменить. И продолжают это делать. Иначе с чего бы в участке появляться Коннору? Стоит сейчас этой кукле адаптироваться — и наверху решат, что содержать таких эффективнее, а главное дешевле. И заменят всех детективов к черновой матери. Вот заменить людей в армии — да, хорошая мысль, гибнуть перестанут. Он бы и сам с удовольствием посмотрел, как жестянки друг в друга пускают пулеметную очередь. С другой стороны, чем займутся те, кто в армии раньше был? Везде ж андроиды. Ну-с, политика совсем не его дело. Его дело бояться потерять свое дело и вкалывать как проклятому, доказывая, что он и без передового робота сам отлично с ним справляется. И за этот страх ни капельки не стыдно. И Фаулер это знает. Они все знали, что рано или поздно это случится. Андерсон, он, потом будет Крис, потом разобьют по таким парам всех — и вот тогда начнётся откровенная мясорубка, успевай только замечать, как столы будут освобождаться. Каждый из кожи вон лезть будет, чтобы доказать, что он не самое слабое звено, но по факту им и окажется. Даже он сам. Хотя уж не привыкать. И это еще более злит. Что вся правда, все возможности на стороне одного, а он так, приплод где-то слева. Всегда им был и останется. Бастардам слова не давали. А когда давали, эти слова были «пошел нахер».

— Детектив Рид, — До тошноты знакомый, но все-таки какой-то не такой голос прозвучал чуть ли не у самого уха, заставив Гэвина подскочить на месте от неожиданности и выронить сигарету. Падая вниз, та стукнулась о колено и чуть не прожгла джинсу. Чертыхаясь и отряхиваясь, Рид про себя припомнил с дюжину проклятий, но, выпрямившись, лишь в тон ответил:
— Новый болтовоз родом из Киберлайф. — Не вопрос, утверждение. Эту сцену можно сравнить разве что с вестернами 70-х, когда два ковбоя в больших шляпах выходили в полдень стреляться на главной площади города. — Поздравляю. Нашел. Возьми с полки пирожок. Или чем вы там питаетесь.
Окинув андроида презрительным и в то же время оценивающим взглядом, он пошарил по карманам и снова достал пачку сигарет. Поразительное спокойствие. Холодное и липкое, подстать погоде. На улице всегда становилось легче, но сегодня эффект прямо превзошел все ожидания.

Джорджи едва заметно подпрыгнула на месте, словно уворачиваясь от прямого хлесткого удара в её сторону. Этих никогда не приходилось просить дважды. Глаза зажмурились, стараясь защитить свою владелицу от еще одной болезненной травмы. Она не была одной из этих. Никогда не будет. Но может...

Проблема и правда в ней?

В том, что она слишком серьезно ко всему относится, слишком близко к сердцу воспринимает действительность. Девушки Эда были легкими, словно бабочки, их движения веяли спонтанностью, а решения казались столь ветренными, что это даже очаровывало. Не важно то, что будет завтра - главное, получить удовольствие прямо сейчас. Они могли прийти на вечеринку с одним парнем, а уединиться в комнате с другим. Могли танцевать в бассейне топлесс, даже если вокруг столпилась куча народу. Могли привлекать внимание самыми нелепыми способами, купаясь в нём, словно в мёде, и их абсолютно не волновало, что о них подумают.

Джо, к сожалению, подобной свободы себе позволить не могла, но осознание того, что дело может быть далеко не во внешности отчего-то действительно её озадачило, так что она даже не сразу поняла, как Эдди оказался за её спиной. Он двигался быстро, словно хищник, поймавший раненую добычу, и стоило его пальцам только коснуться застежки платья, как руки Джорджи начали дрожать. Тонкие пальцы с силой вцепились в подол юбки, пытаясь помочь хоть как-то держать равновесие.

Время остановилось. Обида и злость отошли на задний план, им на смену пришло какое-то новое чувство, доселе Рочестер не знакомое. Она понимала, что вся ситуация благоволит к тому, чтобы стыд, зародившийся в её груди, лишь только разрастался, но почему же ей так не хочется, чтобы Эд останавливался? Чтобы он еще несколько мгновений посмотрел на неё так. Черт, она готова была вечность провести в этой секунде, ощущая легкое тепло его пальцев всего в нескольких миллиметрах от лопаток, усыпанных мелкими веснушками.

Джорджина всегда считала, что неплохо разбирается в людях, но сейчас никак не могла навести порядок в собственных чувствах, ведь безумно хотелось выдать желаемое за действительное. Если бы только он и правда хотел её... Рочестер долго пыталась избавиться от наваждения под названием "Эдвард Паркер", но стоило только ему улыбнуться одной из своих очаровательных улыбок, как всё её самообладание падало, словно лондонский мост из старой детской песенки. Она просто не могла сопротивляться, клеймо этой любви было выгравировано где-то внутри её сознания, и заживало лишь на время, образуя сверху тонкую запекшуюся корочку, исчезающую после любого дуновения ветерка. И сколько бы Джо не убеждала себя, что в эта привязанность односторонняя, что в этом нет ничего здорового, и что Эд - полный кретин, всё равно не могла ничего с собой поделать. Она видела в нём столько положительных качеств, которые он, казалось, сам за собой не замечал, что очаровывалась только больше и больше.

И даже сейчас, когда любая другая девушка наверняка ощутила бы страх в подобной ситуации, Рочестер не чувствовала ничего, кроме напряжения и лёгкой толики возбуждения, зарождавшегося где-то внутри и увеличивающегося с каждым миллиметром расстегивающейся молнии. Она точно знала, что Эд никогда не сделает с ней ничего плохого, каким бы он не пытался казаться плохим парнем. И даже сейчас Паркер делает всё это только, чтобы попытаться вдолбить её в голову какую-то треклятую истину, словно наказывая нашкодившего ребенка, хотя ей бы, конечно, хотелось, чтобы посыл был куда более чувственным.

Его дыхание обжигало, и Джо точно знала, что ближайшие несколько ночей этот эпизод будет главным событием, прокручивающимся в её голове. Сегодня она точно уснуть не сможет. Надо взять себя в руки, только как? Разочарование от закрывшейся молнии платья все еще текло по венам. А что было бы, если бы он продолжил? Позволила бы она? Джо точно понимала, что позволила бы. Она просто не могла сопротивляться, особенно когда Эд находился так близко. Сделай она тогда шаг назад и наверняка бы уткнулась лопатками в её рельефную грудную клетку, а его губы коснулись бы мочки её уха и...

Джо встряхнула головой, от чего её рыжие волосы пришли в движение. Напряжение исчезло, словно его никогда и не было, но Рочестер казалось, будто её участившийся пульс можно было услышать на другом конце города, и он наверняка бы заглушил перезвон  церковных колоколов.

— Придурок, - просипела Джо, забираясь на пассажирское сидение. Она понимала, что Эд выиграл эту партию, но не хотела казаться ребенком или жертвой в его глазах, а потому вновь надела на себя личину недовольного безразличия. Она готова была отправиться в путь, однако взгляд внезапно упал на перепачканные кровью костяшки. Как она не обратила на них внимание раньше?

— Подожди секунду, - Джорджи помнила, что в автомобильной аптечке еще осталось немного перекиси после её последнего сальто с соседского забора, так что она быстрым движением достала маленькую сумочку и нанесла на бинт немного антисептической жидкости, — Сиди смирно.

Голос Рочестер вновь вернулся в обычное состояние, пропитываясь нотками образцовой отличницы. Она точно знала, что делать, потому что сама постоянно получала порезы и ссадины из-за собственной неуклюжести. Разрешение у Эдварда никто спрашивать не собирался, и по-хозяйски забрав его руку с руля, Джорджи принялась стирать остатки запёкшейся крови. Беспокойство и механические действия помогли ей достаточно быстро прийти в себя, но во всех её движениях не было какой-то подоплёки, лишь нежность и особенная, трепетная забота о любимом человеке. Когда Джо понимала, что она приносит дискомфорт, то почти сразу же начинала дуть на раненное место, стараясь снять неприятный зуд, как когда-то делала её мама. Давно. Слишком давно, чтобы помнить события в деталях, но они отпечатались в физической памяти, как колыбельная, которую мы слышим лишь в младенчестве, а потом напеваем всю жизнь. Закончив с одной рукой, Джорджи принялась за следующую. Она старалась не смотреть Эдварду в лицо, чтобы вновь не потерять самообладание, и стоило ей закончить, как аптечка вновь направилась в бардачок, а ноги закинулись аккурат на свободное место над ним.

— Ну, чего ждём? Поехали давай. Отвези меня в больницу, хочу узнать, как там Стив, - состояние юноши, если честно, Рочестер не особо волновало, но она надеялась поговорить с ним по поводу отказа от заявления в полицию, чтобы Паркер избежал неприятностей. Ему она об этом, естественно, говорить не собиралась. Уткнувшись лицом в боковое стекло, девушка начала высматривать "дико интересные" пейзажи, которые видела уже тысячи раз.

Да почему же сердце стучит так громко? Это просто невыносимо.

- Мне это нужно сегодня.
  Анатолий сказал это спокойным и тихим голосом. Именно таким Анатолия боялись больше всего. Боялись сначала в Казани, потом в Москве, потом уже в Европе и Америке. Если он орал, то отходил сразу же, как взрыв. Вспышка с ударной волной и потом тишина. Но обыяно Анатолий не давал волю эмоциям. Говорил спокойно. Именно такие из криминала пробивались в большие люди. Кто то уходил в политику, кто то в бизнес. Уходила эпоха малиновых пиджаков, шестисотых мерседесов и прочего. Он начинал ещё в лихие 90-е, сначала простым "быком" из тех, кто прошёл сквозь Первую Чеченскую и не нашёл себя здесь. Начинал с рядовых рэкетиров, потом прибывал на стрелки, потом уже и сам рулил на стрелках, поскольку, как показала статистика, легче договариваться, если есть ум, и тот, кто на противоположной стороне стрелки, как выяснялось, хочет решить вопрос, а не положить всех и вся. Такие и не жили долго. Можно было договориться. Можно. И решить вопросы мирно тоже можно. "Братва, не стреляйте друг друга" и "за круглым столом позабудем обиды", его умение договариваться и находить решения быстро поднимало его вверх. Вот так, приехали на разборку, люди уже готовятся к конкретно стрельбе, и на их глазах Анатолий с оппонентом вдруг обнимаются, и с обоих сторон люди расслабляются, пожимают друг другу руки, и едут в ресторан отмечать то, что удалось перетереть на месте. Он сторонник того, чтобы договориться а не прикончить. Потому он и возглавил сначала в Москве, стал кем-то типа смотрящего, потом и в Америке. Даже когда он потерял завод, он не отошёл от дел, да и уже было не до этого. Новые направления. Оружие. Да, там, в Америке, уже не получалось договариваться с другими мафиями, приходилось прибегать к иным стратегиям. Показать, что такое русская мафия на деле. Тогда уже и там предпочли с ними договариваться.
  И он в конце концов отошёл от международного преступного сообщества. Сдал дела и вернулся в Казань. Она совсем не та, которую он покидал в 90-е. Дороги ровные, красивые здания, сюда приезжают зарубежные туристы. Новый мост "Миллениум" соединяет город через реку. Там, где были частные дома, возвышаются новостройки. Он любил иногда пройтись по городу просто так, отложив дела. Такие прогулки, конечно, роскошь. И сегодня он рассчитывал на этот редкий ритуал, но вот так всё сорвалось. Ему было не жаль тех наличных, что хранились в барсетке, но там у него были те данные, которыми он не делился бы. Об этом знали разве что адвокат, старый, ушлый и его личный подчинённый, глава СБ. Нет, там особо и не подкопаешься, ничего дискредитирующего. Так, некоторые дела придётся восстанавливать, а это долго. Да и то, что сегодня его какая-то сикильдявка вот так "обула", напрягало. Уже известно, кто такая, его ребята пробили сразу. Климова. Вроде Маргарита. Или как её там. Недавно "откинулась" из колонии, причём со строгача. Нет, она не "залётная" и не состоит нигде. По сути, пропади только деньги, Анатолий не счёл бы нужным напрягать своих. Так, пропали и пропали. А вот пропажа самой барсетки напрягла достаточно. Что ж, ладно, он не сторонник того чтобы эту молодую женщину, которая годилась бы ему в дочки, поймать и закопать в лесу, он не отрицала и не отморозок. Но об этом позде. Детдомовская. Он тоже детдомовский. Отчество "Аркадьевич" от балды приписано, и больше нужно, чтобы было как обращаться к нему, поскольку "кому Толян, а кому Анатолий Аркадьевич".
  Ему сообщают, что женщину нашли. "Найдена, упакована", ага. Вопрос с барсеткой требует решить всё быстро и кардинально. Ну да ладно, значит, на выход. Водитель уже ждёт, Анатолий садится на заднее сидение посередине, с обоих сторон садятся его люди, как и вперёд. Внедорожник выезжает. Они едут в заброшенную промышленную зону, которую Анатолий присмотрел для кое каких инвестиций. Аналитические данные тоже нужны, а они на флешке в барсетке. Приехав, они спускаются в цокольный этаж. Когда-то здесь кипела работа, наверное, сидел отдел продаж. Сейчас тут уцелело разве что дорогущее офисное кресло в коричневой коже. Анатолий садится, его обступают люди. Ждать недолго, через десять минут заходят ещё двое, держа ту самую женщину, которая упёрла из под его носа барсетку. Сёрный мешок с её головы снят, её отпихивают на то, что осталось от ламината, покрывающего цементный пол. Её путь в багажнике закончился, на запястьях ещё остались следы от пластиковых комутиков, которыми обычно крепят номера на иномарках или декоративные колпачки на колёса.
  — Так... Барсетку куда заныкала?
  Анатолий даже встал с кресла. Когда женщина, которую его люди спешно пробивали, попыталась встать, её снова толкнули на пол. Так, психологический приём, и, если она действительно провела время в местах лишения свободы, то этот психологический приём знает. Как и знает то, что бывает если упираться. Намёк "мы люди серьёзные" тут лишний, это можно понять уже в багажнике. Анатолий ждал ответа, и достал сигарету из портсигара.

С той девочкой пришла
С той девочкой ушла
Забыть её не хватит сил

  Нужен за рубежом. Нужен там, потому что так назначено. Возглавить там, далеко. Приходится вот так всё бросать иногда, несделанные дела, передавать другим, чтобы просто контролировать оттуда дела здесь. А дела есть. Самолёт послезавтра, потом пересадка с Гаваны. Он уже был там. Принимал дела. Как и что он должен возглавить. Как в старом призыве, но вместо слова "пролетарии" можно было поставить слово "мафии". Ну а что? Объединяйтесь. Вот так в своё время он старался объединять разрозненные ОПГ в один монолитный состав со своей структурой, сферами влияния, так, чтобы обходить острые углы и решать так, чтобы вопросы решались за круглым столом, а не на стрелках. Недовольные были. Были конченные отрицалы. Но уже к началу 2000-х выстрелы стали реже, а потом и почти прекратились. Войны за передел заканчивались, надо было развивать обороты в сферах бизнеса. Переквалифицироваться в бизнесменов. В тех, кого сами раньше "крышевали", расхаживая по рынкам и покрывая данью кооператоров, таксистов и прочих, кого тогда громко именовали "барыгами". Слово уже устарело, они сами влились в бизнес. Та же "Моссталь" работает, исправно выплачивая налоги и обеспечивая город, откуда начинал свой жизненный путь Анатолий из детдома. Улицы затягивали к себе отовсюду, даже из детдомов, откуда можно было удрать, словно школьнику с факультатива, и вернуться обратно.
  Ещё одно, то, что он заберёт с собой, как дорогую память. Он в компании сослуживцев, сидящий на БМП. Единственная фотография со службы, не сохранилась другая, где он стоит у стены казармы с автоматом и в шапке - ушанке, в форме солдата и погонами рядового. Анатолий рассматривал фотографию, гадая о судьбе тех, кто вернулся. Вернулись не все. Кто-то остался там.

И кто остался там
Он всё оставил нам
Чтоб мы достойно жили
Хотя мог бы жить и сам
Он был один из нас
Кто выполнял приказ
Шёл до конца
Потом искал свой шанс

  Вспомнил песню, пока рассматривал фотографию, подумав, достойную ли жизнь он живёт. С одной стороны, полный порядок в делах, процветающее предприятие, и не одно, нет тех перестрелок, что были ранее. Хотя заслуги правоохранителей принижать не надо. Кто-то из тех с кем начинал свой криминальный путь Анатолий, зарыт. Кто-то до сих пор в заключении. Кто-то остался инвалидом. Кто-то отошёл от дел, "завязал". Уходить в "завязку" никто не мешает. Живёт себе тихой жизнью и никто не знает о той, прошлой, другой жизни.
  В другой. Семья не задалась. Он не стал держать Ангелину и детей. Раз решили свалить за бугор, их дело. Он даже передал им часть своих активов. Кирилла он точно не хотел видеть таким - сын олигарха, в свой несовершеннолетний возраст кутящий по клубам, с такими же несовершеннолетними соплюшками, про которых, как выражался Анатолий, "одна извилина и та промеж ног", и счиал его самой большой его неудачей. Ладно, он обеспечил его доходом, и не считает себя чем-то обязанным. Была бы возможность, он бы всё же вспомнил о том что не надо было слушаться жены и надо было применять мужские методы воспитания. Другая сторона его жизни, где полный бардак. Слилась его семья в Лондон, отжали они часть его активов, ну да и ладно. Конечно, было неприятно узнать, что Кирилл умудрился отжать и кое что со счетов, после чего Анатолий перестал общаться с ним. Как бы это уже крысятничество, но не судиться же с сыном.

  И тут ещё одно дело приходится бросать. Он уже подготовил письма с просьбой рассматривать дело без него. Иван Кирсанов, который, надо сказать, развёл его конкретно. Словно он непуганный идиот. Юрист успел даже аннулировать договор, но вот неувязка, оффшор тот заморозили в одном из европейских банков, и вернуть их вот так сейчас не получается. Как сказал юрист, это разбирательство грозит продлиться не один год. Да, дело можно выиграть в суде в Европе, но вот потом ещё вытаскивать обратно активы. То что его доли в недвижимости Монако, Испании и Греции, теперь заморожены. Сделка перепродажи тоже заморожена. Возврат активов заморожен. В общем, хоть объявляй себя банкротом, позорно отходи от дел и занимайся себе цветами на даче, доживая в одиночестве. Но вот сдаться проиграть однозначно. А тут новое назначение, за которое он впрягся. Надо улетать, там он сможет выдернуть кое какие средства, где-то что-то заложит из имущества, где-то попросит выручки "в долгу не останусь". Словом, всё это решаемо, и даже если эти активы потеряны, он жив, он на коне, а остальное неважно. Он не стал вывозить Ивана в лес, заставлять копать себе яму, и чтоб он осознавал, что в этой же яме его и похоронят. Девяностые ушли, он солидный бизнесмен, и надо просто подать иск. Дурак он, этот Иван, кинуть на такую сумму и думать, что можно слиться. Вместе с начальницей. Но вот на начальницу слишком многие бьют копытом, готовясь порвать как Тузик грелку, да ещё и по маленьким кусочкам растащить. Есть ещё те кто не вышли из девяностых, и готовые зарыть тех кто занимается кидняком. Но прежде утюгом и паяльником узнать истину, куда же она припрятала денежки. И что ждёт Ивана там, отмотает ли он срок вообще до конца? Тоже неважно. Активы надо возвращать. И без него.

  Звонок. Анатолий посмотрел на экран, где высветился номер, забитый как "Василиса Андреевна". Анатолий вскинул брови. Он давно выделил её из всех остальных, как умную женщину, обладающую своей, особой красотой и своим особым шармом характера, на который Анатолий запал настолько, что даже сожалел, что поторопился родиться. Вспомнился его комментарий про себя "какой же дурак этот Олег". Хотя немного мозгов есть, раз понял впоследствии, какую женщину он потерял. Не всё ушли в мышцы. Звонок, который его обрадовал. Он пытался оказывать Василисе знаки внимания. Постоянно дарил подарки, не принимая отказов. Настаивая на том, что всё нормально. Она постоянно пыталась держать дистанцию, что даже немного напрягало Анатолия, который не привык к отказам. Хотя особо и не бегал за женщинами. Просто не хотелось по новому кругу что-то создавать. Василиса была исключением из общего количества женщин вокруг него.
  - Василиса Андреевна, добрый вечер.
  Речь в телефон, и нет, в кафе это не диалог. Нужно поговорить наедине. Ну не в любви же она собралась ему изъясняться. И не просить забрать с собой на край света.
  - Конечно, мы поговорим. Да. Вы сейчас где? Я за городом, далеко. Лучше чуть подождите, я вам вызову такси.
  Анатолий разговаривал по громкой связи, параллельно зайдя в приложение и уже набирая заказ. Ещё и вечерний час пик, ну ладно, чуть дольше. Нет, не все соглашаются ехать ещё, гаснет одна машина за другой, но вот одна беленькая машина принимает заказ. Так, Василисе сбрасывается скрин с номером машины, в службу такси сбрасывается номер Василисы, чтоб сообщило как её искать. Смотрится время пути. Путь не из самых близких, да ещё и в такую погоду. И можно видеть маршрут. Как трогается машина, как объезжает вечерние пробки, как выезжает за город. Да, стоит надбавить чаевых водителю. И как-то, ну где ещё встретиться? Не в квартире же Василисы в самом деле. И не искать же срочно номер в гостинице, словно и в самом деле состоится тайная встреча любовников.

  - Здравствуйте, Василиса Андреевна. Извинения излишни. Я понимаю, что просто так вы бы не сорвались, слушаю вас. Чай, кофе, или что-то покрепче?
  Чай значит чай. Уточнение. Нет, с молоком, не с лимоном. Себе Анатолий пока закипает чайник, заливает турку. Так и не принял современные аппараты для кофе. Не раскрывают они вкус и не дают ту работоспособность, как сваренный вручную. Анатолий присаживается чуть напротив за круглый стол, рядом с камином. И начинает хмуриться. Понятно, что иск подан на Ивана за кидалово, есть желание наказать того наглого молодого человека, который, вот верно, идиот. Дурак. Схема такова, что ему от всей схемы достаются крохи а всех собак спускают на него. Да, оффшор заблокирован, и он так же заблокирован для него. Потеря активов и прибыли, там цифры такие что...
  - Василиса Андреевна, вы утверждаете, что сможете заработать или иным способом отдать. Скажу так, вам будет необходимо отдавать, исходя из вашего нынешнего положения, примерно... Плюс добавьте потери от прибылей. Скажу проще. Наивно думать, что вашей жизни хватит для этого.
  Делается глоток кофе. Анатолий достаёт документы, которые намерен предъявить в суде. Там указаны активы и их сумма, подсчитанная экономистом плюс потери прибыли.
  - А Иван действительно полный идиот. Получить одному за всех прохиндеев зараз. Представьте себе что все сроки суммировали, навесили на него и подставили.
  Вот реально, такое чувство, что Иван даже не понимал во что вписывается, поэтому его искала полиция а не братва. Которая реально найдёт остальных и спрос будет соответствующий. В этом косяков не бывает, люди пытались укрыться в Китае, Корее, Австралии, горах Чили - их находили. Даже если следы терялись. И даже если влияние ограничено. Остальных мы найдём. Вот тётя её - для неё уже всё кончено, помимо Анатолия, кинуты ещё серьёзные люди. Не факт что не будет желания не просто поговорить а перетереть в глухом осеннем смеркающемся лесу. Иван... он глупый, по глупости решил что можно кинуть серьёзного человека, и решившего что если доля невелика то и спроса никакого.
  - Вы не заработаете столько, если только не изобретёте что-то сверхпотрясающее и не запатентуете это. А насчёт "что угодно" - я знаю что вы говорите это серьёзно, но если это будет исчезнуть с просьбой чтобы не искали.

Разговор явно заходил в тупик.

— Вы считаете, что можете меня вот так, шантажом, заставить плясать под вашу дудку? — еле сдерживая эмоции, сквозь зубы процедил композитор, захлопывая и отодвигая от себя по столу папку с контрактом “номер два”, явно давая понять, что подписывать он это не собирается, — Знаете, как говорят? Черный пиар — тоже пиар.
— Возможно, если вы проверите вашу почту, — проговорил собеседник мягким тоном, таким обычно разговаривают с детьми и сумасшедшими, и глазами указал на лежащий перед Леви телефон, — то измените свое мнение. Черный пиар хорош, когда остается в плоскости голых слухов, но не в том случае, когда подтверждается официальными документами из полицейского участка другого государства.

Надо же. А они подготовились… Астор всеми силами старался сдержаться от ругани, которая так и норовила сорваться с языка, поэтому крепко стиснул челюсти, просматривая свежее письмо, упавшее на электронку. Как эти документы попали в фонд??? КАК?!

— Вы не первый день наблюдаете за мной… — даже не спросил, а резюмировал Леви, аккуратно положив телефон назад на стол, хотя с гораздо большим удовольствием запустил бы им в эту самодовольную морду напротив. Остальные присутствующие — юрист и секретарь — хотя бы молчали. Хватало им ума.
— Мы очень, ОЧЕНЬ ценим вас, как композитора и нашего нового партнера, — вкрадчиво, но невероятно мерзко отозвался глава фонда и вновь пододвинул папку к Астору. На лице его играла издевательская усмешка, поскольку он прекрасно видел, как собеседник еле сдерживат свои эмоции. Еще бы. Условия этого контракта ставили с ног на голову весь привычный уклад жизни Леви. Ломали и крушили все его планы на ближайшее время, как творческие, так и личные. Он ощущал себя в самой настоящей ловушке. Но если он сейчас не подпишет это соглашение, то любым его планам настанет конец уже навсегда.

— Я не преподавал много лет, неужели это безразлично для руководства такой высококлассной школы, как Фрост? — сделал он еще одну слабую попытку отвертеться, не веря особо в успех.
— Мистер Леви, — улыбнулся глава, — не скромничайте. Вы абсолютно верно подметили, что фонд вами интересуется не первый день. А я вам скажу, что и не первый год. Мы прекрасно изучили всю вашу биографию. И можем с уверенностью утверждать, что школе Фрост несказанно повезло с профессором гармонии и композиции. Да они вас на руках носить будут. Только не забывайте, что где бы вы ни были, и что бы вы ни делали, у фонда везде есть глаза и уши.
-------------------------------------

У фонда действительно были везде глаза и уши, раз они так тщательно изучили всю подноготную Леви. И теперь этими глазами и ушами в какой-то мере становился и он сам. Поскольку основная его задача была — выбирать  среди студентов лучших. Среди жемчуга находить бриллианты. При том вести монашеский образ жизни, и это в Майами! Просто насмешка судьбы.
Однако жизнь его в городе мечты многих фонд обеспечил комфортом от и до. Астору предоставлялся дом в паре кварталов от университета, в тихом элитном районе, шикарнейший полноразмерный рояль, автомобиль, личная аудитория, которую ни с кем из коллег не придется делить, а по условиям контракта еще и неприлично крупный гонорар. Казалось бы, живи да радуйся! Но золотая клетка для композитора все равно оставалась клеткой.

В высшей музыкальной школе при университете Майами его встретили действительно очень радушно. Да и сам Астор произвел на директора и коллег самое позитивное впечатление — он это умел. Вот только от одной мысли о том, что ему уже сегодня придется преподавать, на душе скребли кошки. По расписанию первая лекция была у струнников и пианистов. Эти отделения негласно считались элитарными в плане обучения среди музыкального сообщества, как среди преподавателей, так и среди самих студентов. Они всегда лучше учились, всегда были выше статусом — не в плане положения в обществе, а сугубо в музыкальном смысле. Возможно, это было связано с тем, что им гораздо больше времени и терпения требуется для достижения высоких результатов по сравнению с другими инструментами. И такой усиленный многолетний труд, вечно жесткая дисциплина невольно отражались на характере самих музыкантов. Но для Леви, настроенного непримиримо, никаких особых привилегий в среде студентов не существовало. И “элиту” он собирался гонять не меньше, чем всех остальных. А возможно, и больше.

Как известно, на Скеллиге бывает только два типа погоды - плохая и очень плохая. Но сегодня небо ещё не определилось и выбрало промежуточный вариант. Темные тучи заволокли далекую линию горизонта, словно говоря что вот-вот грянет буря, но пока это лишь угроза, не подкрепленная ничем. Но опытный моряк будет бояться не этого, а абсолютно чистого неба там, оно всегда было недружелюбным.
Морской воздух с запахом соли выбил прядь волос из прически Керис. Королева мотнула головой и заправила прядку волос за ухо, чтобы они не лезли в лицо. Рыжая снова склонилась над картой, нахмурилась и постучала пальцем по отмеченной точке.
- Если ветер сейчас поменяется, нам надо провести "Стербьерн" мимо Чертовой Лапы на пару градусов левее и окажемся в этом квадрате, - она повела пальцем, обводя ориентир на карте, переходя к очерченному кругу - Тогда можно будет зайти этой твари в тыл, она обычно ждет гостей с берега.
Подготовка к их походу шла полным ходом. Ещё бы, давненько короли Островов не устраивали столь славный поход. И в зубы получит первый, кто заявит "дык баба не король!". Если ярлы хотят доказательства того, что она достойна трона - она их достанет. Рыжая свернула карту и оглядела свою команду. Им было все равно что у нее в штанах, они видели своего лидера и это было все, что нужно Керис. Такого понятия как сексизм здесь просто не могло существовать. Тут судили по силе, по твоему духу. А достойным может быть и мужчина, и женщина, да хоть краснолюд с головой грифона. Конечно, у такой системы было много минусов, она не была самой совершенной в мире, но с другой стороны жизнь на Островах слабых не жалела. И не важно о какой силе шла речь - физической или силе твоего духа.
С другой стороны, сама Керис могла разогнуть подкову голыми руками. Один тусентский барон от такого зрелища чуть не упал в обморок, когда приехал свататься.
План был дерзкий, но в то же время такой простой - повторить путь ярла Хьерла Морозная Глотка. Десять подвигов, каждый безумнее другого, что проверят ее силу, смекалку и дух. Звучит как веселая прогулка после всех остальных приключений. А со своим "Свирепым медведем" она точно сможет добраться до края мира и обратно.
- Айвор, у нас точно все готово по припасам? - она обратилась к старшему помощнику, одноглазому конунгу, что так же изучал с ней карту минуту назад. Тот потер сизый нос и усмехнулся.
- Я все равно уверен что эти оглоеды сожрут все за три дня. А выпьют и того быстрее,
Корабль размеренно покачивался у причала. Большой величественный драккар с фигурой медведя на носу был жемчужиной флота ан Крайтов. И именно на нем ей предстоит сегодня дать бой морской твари, что поджидала их у берегов Ард Скеллиге.
- Спасибо, что согласилась плыть со мной, - королева выпрямилась, обращаясь к их гостье. Ведьмачка после всех этих историй с дикой охотой и остальных приключений решила присоединиться к их маленькому походу, что было очень любезно с ее стороны. Керис снова взглянула на Цириллу. Удивительно, как в таком хрупком теле, больше похожим на фарфоровую куклу - белоснежная кожа и волосы только дополняли этот образ - могла быть скрыта такая сила. Эльфийская кровь может творить удивительные вещи. Её клинок пел за нее, совсем иную песню, не такую же как у ее названного отца. В ней было что-то совсем иное. Тот же взгляд куда-то за пелену этот мира, шрамы как карта...Но в отличие от Геральта в ней было нечто иное, та страсть изучать мир, что Белый Волк давно потерял. Хотя была ещё одна вещь, что не давала ей покоя, - Это было совсем не обязательно. Но раз ведьмак не берет плату, тем более за кракена...Тебе понравилась я или корабль? - ан Крайт рассмеялась и пошла в сторону причала, по дороге поднимая свой верный меч, что тут же был помещен в ножны.
Ещё одна вещь.
От нее пахло по другому. На Скеллиге от тебя пахнет или рыбой, или прокисшим пивом, или дерьмом. Иногда всем вместе одновременно. А от нее пахло миндалем и ванилью. Странный запах, что едва ли не вскружил рыжей голову. Она кинула взгляд через плечо и чуть прикусила губу. Наверное будет странно, если она попросит ее понюхать? Она мотнула своей головой, откидывая эту мысль, как нечто странное. На Скеллиге на самом деле спокойно относились к любви, особенно плотской. Это тоже проявление силы, но чужакам это часто не понять. Может быть она просто падка на ведьмаков, но смотреть на эту девушку ей было как минимум приятно.
Керис взошла на борт, поднявшись на небольшой помост.
- Славный клан ан Крайт!
- Я лично из Тордарроха! - крикнул один из моряков, получив пару взглядов от соседей.
- В любом случае, мы тут все с вами в одной лодке.  Не важно кто чей клан представляет, главное что мы с вами тут вместе против моря. Против стихии. Как наши отцы, деды, прадеды и их отцы. Я не прошу от вас невозможного, просто делайте то что должны и делайте это хорошо. А иначе не делайте никак, - она обвела взглядом команду из чуть более двадцати человек - Не все дойдут до конца. А дойдя вы будете ненавидеть меня, себя и всех остальных. Но в то же время покроете себя славой, о которой скальды будут петь веками. Если кто-то передумал - может покинуть корабль.
Наступила пауза с тяжелым молчанием, разбиваемым только шумом воды и криком чаек. Карминовые губы рыжей расплылись в улыбке.
- Вы можете думать, что я соплячка которой только только исполнилось два десятка, но пусть мне бросит вызов тот, кто сомневается в моей силе и храбрости. Я ан Крайт! Нас растят медведи, а сердца врагов мы держим как талисман, - эти слова вызвали бурю криков одобрения от кучи мужиков, что принимали ее как равную - На этом корабле только несколько правил. Не нажираться перед боем, - она загнула палец - Мы не трогаем женщин, детей и стариков. Каждое мнение важно и если кто-то хочет его оспорить, то вы бросаете ему вызов - на кулаках или в поединке скальда. И к нашей гостей вы относитесь так же как ко мне. Если хоть один из вас, херомордых, косо посмотрит на госпожу Цири... Впрочем ее мечи говорят за нее лучше, чем я.
По команде прокатилась волна смешков. Не смотря на тон речи, она была более чем воодушевляющая для них.
- Ну, что встали?! Отдать швартовые, поднять парус и живо по веслам, ублюдки. Сегодня нас ждет славная битва с, мать его, кракеном! За Скеллиге!
И под общий рев парус взмыл над кораблем, окрашенный в тартан клана ан Крайт. Весла ударились об воду и команда в едином порыве двинула прочь от берега, в сторону темного горизонте, где их ждала тварь из морских глубин.   

Кейлан О'Киф (внешность - Joel Kinnaman) 29 лет. Рост 189 см.

Состав семьи:     Сольвейг О'Киф, 29 лет — моя дорогая супруга, лучшая женщина на свете, самая красивая и самая талантливая, моя любовь, нежность и гордость     Шон О'Киф, 61 год — отец очень широких взглядов, топ-менеджер и член совета директоров Boston Dynamics     Шевон О'Киф, 58 лет — мать, хорошо понимающая своих детей, заботливая и прагматичная     Бриджит О'Киф, 16 лет — сестра, романтичная и эмоциональная, ласковая и нежная; собирается поступать в Гарвард на медицину, мечтает ухаживать за больными и спасать жизни (недостаточно цинична, поэтому, скорее всего, ей придется менять профессию, когда столкнется со смертями и другими трудностями)     Мюрен О'Киф, 8 лет — сестра, шилопопистая заноза в заднице, когда вырастет, хочет заниматься паркуром и гонками     Бред О'Киф, 48 лет — дядя, помощник финдиректора Boston Dynamics, правая рука своего старшего брата и отца Соль

    Когда вы первый раз видите Кейлана, он кажется бесконечно благополучным — приветливый, успешный, привлекательный, не говоря уж о красавице-жене… Когда вы узнаете о нем больше, у вас появляются вопросы. Почему все сложилось так, как сложилось? Каково это — жить с женщиной, не интересующейся романтическими отношениями, и самому видеть в ней, скорее, делового партнера и близкого друга, нежели любовный интерес? Что стоит за всей этой успешностью — фасадом из дружелюбных улыбок, бокалов дорогого шампанского и легкомысленных шутеек обо всем на свете? Стоит ли за этим боль? Неприятие? Страх? Ненависть? Если вы когда-нибудь узнаете правду, у вас появится еще больше вопросов, потому что правильный ответ: нет, не стоит. Разве что чуть-чуть.

    Сын члена совета директоров Boston Dynamics. С отличием окончил Гарвард по специальности “Искусственный интеллект и машинное обучение”, работает в Boston Dynamics, и если вы видели в Сети ролики с танцующими роботами, — то да, он приложил к некоторым из них руку. Как тот, кто написал их программное обеспечение. Страстно любит фигурное катание (а самое лучшее фигурное катание, конечно, русское!) и латиноамериканские танцы. Одно время даже занимался последними, но к почти тридцати годам работа поглотила его целиком, и от хобби пришлось отказаться, хотя до сих пор иногда жалеет об этом. Благо основное занятие его вдохновляет ничуть не меньше, да и брак с Соль, его дорогой лучшей подругой, вознаграждает по полной. С кем еще можно так вольготно резвиться на скучных корпоративах и прочих важных мероприятиях (тм)?

    Свою ориентацию он осознал курсе на втором-третьем, когда кто-то из сокурсников запалил, как он обнимается с Соль, и поинтересовался, как давно они встречаются. Мысль о том, что это вообще возможно, надолго поразила его. Последовало исследование, окончательно установившее его полную неспособность понять, что такого прекрасного в отношениях с прекрасным полом. Ну то есть дружба — это, конечно, прекрасно во всех отношениях, но ничего большего не хотелось. Никогда. Да и не требовалось. Обдумав эту мысль со всех сторон, он отложил ее почти до конца обучения, когда у него случился первый роман. С мужчиной, само собой. Два года непонятных отношений, с регулярными расставаниями и обратными примирениями, несколько охладили его пыл, и с тех пор ничего больше редких случайных связей у него не было. В конце концов, танцующие роботы гораздо интереснее, ведь без Кейлана они никуда, а люди смеют иметь собственное мнение и желания. Нет, роботы определенно лучше. Ну и Соль даст сто очков любому придурку, падкому на деньги и внешность. Может быть, когда-нибудь он кого-нибудь и найдет, но точно не сегодня и не в этом году. У него слишком много планов.

Ах, еще не женаты, а уже милый! Вот за это он и любит Соль — она всегда нежна, мила и приветлива, а еще всегда знает, что его тревожит, и умеет попасть в самое яблочко с первого выстрела.

— Да, выход, — Кейлан кивает и кладет на колени салфетку.

Дома у него эту тему пока удалось замолчать. Мама очень пристально следила, чтобы никакого воздействия на сына не оказывалось, пока он думает, прекрасно зная, что если попробовать — в ответ будет быстрое, резкое и бескомпромиссное "нет". Самый лучший способ поссориться с Кеем — надавить на него. Соль так никогда не делает, поэтому она может добиться от Кея почти чего угодно, на что мама и надеется. Что милая Соль уговорит их сына бросить того чудака, который его не любит достаточно, чтобы быть с ним и в радости и в горе. Только мучает парня, честное слово! Да, почти двухлетний роман Кея не стал дома чем-то неизвестным и предосудительным. Отец хмурился, видя, как его планы летят в тартарары, но считал, что сыну надо перебеситься, попробовать мальчиков, если хочется, потом все будет с Соль, как ему надо. Шон О'Киф вообще мужчина очень широких взглядов, и единственному сыну он ни в чем не откажет, даже в выборе жены. Наверное, потому что отлично знает, что Кей в курсе, что лучше Соль ему никого не найти. Мать сочувствовала, видела, что отношения бесперспективны, что они раздражают и мучают Кея, но не влезала, считая, что раз тот мужчина — должен сам разобраться, что ему надо, а что нет. Бриджит немного недопонимала ситуацию и восторгалась любовью старшего брата, что неизменно вызывало у него улыбку. Хоть кто-то видит что-то хорошее в его отношениях, измучивших его уже порядком. На фоне этого дурного романа мысль о том, чтобы жениться на Соль, отчего-то ощутимо так согревала, заставляла улыбаться и не думать о плохом. Может, и правда лучше жениться?.. Конечно, этого не сделать без желания самой Соль.

— Ты строга сегодня, — улыбнулся он, оглядывая ее платье. — Прям почти Мэри Поппинс. Выглядишь такой серьезной и важной леди.
Комплимент был искренний, и он был призван немного отвлечь самого Кея от грустного, прежде чем начинать по-настоящему важный разговор.
— Что до компромисса... — он вздохнул. — Я уверен, что если мы сейчас решим, что мы никакого совместного будущего не хотим, я смогу продавить отца и он от нас отстанет, только вот...
Ему совсем не хотелось это делать. Он любил родителей и желал им счастья и радости во все дни. Ему хотелось оправдывать их надежды и ожидания, это было вполне приятное и интересное занятие, достойное его сил и способностей. И Соль об этом, конечно, знала.
— Поэтому — нет, никакого компромисса не будет. Я хочу решить этот вопрос так, чтобы это устроило нас с тобой. О моих родителях не думай. Что с твоими? Насколько сильно Олаф загорелся этой идеей? А твоя мама? Для них не будет это... ударом? — очень осторожно предположил он. — Что до меня...
Помолчал.
— Я запутался. Я уже даже не уверен, что влюблен в него. Я устал. Я хочу... чего-то постоянного. Чего-то, что не изменится от одного глупого слова, от одного лишнего взгляда. Я хочу стабильности. Верности. Любви. Заботы. А еще...
Он внимательно посмотрел на подругу и принялся резать поданный ему стейк.
— Буду честен, Соль: я хочу детей. Хотя бы одного ребенка. С моим текущим мне такое не светит. Я даже не уверен, что выдержу его еще хотя бы месяц. Секс — это, конечно, хорошо, но регулярный секс — еще лучше.