Знала бы Верукка, в какую задницу её бывший пациент засунет, послала бы его тыкать палкой в глаз дремлющего дракона.
Происходящее вокруг казалось чем-то нереальным и смахивало на последствия бурного угара, когда еще не отошел, но подаешь первые признаки жизни и пытаешься осознать, где ты находишься и жив ли вообще.
Огненная Африка.
Хотя она и знала по описанию, что Африка изобилует песками и горами, но воображение рисовало темные дебри, приюты змей, львов, гепардов. Напрасно. Вокруг – почти повсюду почва покрыта мелкими кустами на песчаной почве да искусственно возделанными садами в городе, а за его границами, кроме редких оазисов, и этого нет.
Сегодня в Уганде, а завтра на границу между Угандой и Конго, к горам Рувензори на встречу с остальными членами экспедиции, чтобы отправиться за кладезем троллей, легенды о котором она могла и сама недурно теперь рассказывать благодаря постоянным напоминаниям Гарретта.
Она только и чувствовала, как легкость, переполнявшая ее, сменялась на серость, пыльную и тяжелую, и казалось, не в отеле она находилась, а догнивала на пустыре заброшенного дома. Впрочем, надо было найти в происходящем что-то обязательно хорошее. Мысли в черепной коробке сразу протестуют и выдвигают гипотезы, предлагают возможности, и даже организовывают небольшое восстание. Лишь бы она поверила хоть во что-то. Она верила… Верила — что их экспедиция – не трата времени на прогулку по горам, что им улыбнется тетка удача, и они отыщут тот кладезь, в котором будет находится волшебный рецепт от ее недуга. Достав из ручного чемодана небольшую склянку с широким горло, плотно закрытую стеклянной пробкой, Верукка бросила на дно чемодана пробку и выпила содержимое в один присест. Вовремя.
Внезапный скрип входной двери стал бередить головную боль. Она пульсирующим шаром давила на левый висок и вот-вот расплющила бы. Верукка прислушалась, чуя чье-то присутствие у себя за спиной.
– Я раздобыл еды.
Гарретт плюхнул пакет на диван, полный торчащих пружин, на которые только сядь, и – вполне вероятно – тут же они вонзятся в зад. Он сел за стол у единственного окна в этой коморке, которую тут принято называть – номером эконом класса в отеле для волшебников.
Розовая форель, сдобренная пестрой приправой, дурманила взор. За неимением тарелок… да в принципе какой-либо кухонной утвари, Гарретт не вытаскивал рыбу из одноразовый посуды и положил рядом столовые приборы, тоже одноразовые. Из другой миски рагу из мяса и овощей, тушенных в арахисовом соусе, плюхнулись на рыбу.
– Завтра к обеду нас будут ждать, Эдди слег, кто-то заместо него поучаствует. Говорят, тихий, проблем с ним не будет, – на его зубах уже хрустел хлеб, смазанный чем-то похожим на масло, но она не была уверена. – Ты ешь-ешь, славно они рыбу фаршируют.
Она присела к столу, на соседний стул, помолчала, закурила не торопясь.
– Значит, сегодня вечер свободный?
Верукка услышала, как рыбий хребет раскололся у Гарретта во рту, в то время как он кивал.
– Пойдем куда-нибудь?
– Это куда же? – вдруг подняв голову, поинтересовался он и пристально посмотрел на нее.
– Ну… К примеру, на их знаменитый рынок, в южной части города? Потом можно на стадион, сегодня Чародеи Чамбры играют. Или на берег, к морю?
Он было задумался.
– Ты же плавать не умеешь.
– Необязательно купаться, просто… наряд выгулять.
Гарретт спокойным и неподвижным взором встретил ее испытующий взгляд, и бледные губы его улыбнулись. Он взглянул в угол комнаты, где в одиночестве стояла этажерка; когда они с Гарреттом только въезжали в номер, она была пустой, теперь завалена ее вещами.
Румянец смущения на щеках – самое отвратительное, что она видела в зеркале, когда высматривала изъяны во внешнем облике и поправляла боковой разрез шелкового платья на лямках. А свист со спины все продолжался – Гарретт издевался, валяясь на том диване. Разумеется, сопровождать ее вечером он не захотел и, разумеется, пожелал провести незабываемо время и не задерживаться подолгу. Еще чего, - подумала она, ощущая, как ветер у главного входа в отель мягко кружил вокруг лица, маня за собой, - вернусь, когда захочу, хоть к утру.
Но желание все не сбывалось. Это был чужой для нее город – целый мир, где правила совсем другие, язык и менталитет – ей непонятны, а руки рядом, которая обнимет и подскажет, с которой, среди чужих, как-то особенно приятно, не было. Потому, при виде знакомых слов, выведенных чернилами, она очень обрадовалась и замерла у них.
«Только сегодня! Бесплатное обслуживание в ресторане только участников XXI-го Съезда лучших врачей со всего магического мира!»
Ее глубокие глаза искрились на приглушенном свету парящих ламп вокруг ресторана, и будь в запасе еще минута, кажется, смелости ей бы уже не хватило, чтобы пробудиться желанной наглости и манящему азарту. Однако случай – все снова решил случай в ее жизни.
– Здравствуйте, мэм! – приветливый хостес, приоткрывая двери, поманил рукой, говорил на чистом английском и почти без акцента, хоть и был, судя по виду, чистокровным африканцем. – Припозднились вы. Уже подали горячее. Задержались на конференции?
Верукка медлила и медлила дать решительный ответ и вместо этого чисто по-женски хлопала глазами. В фильмах, кажется, подобный прием срабатывал с прекрасными расфуфыренными барышнями, когда им нужно было что-то получить или куда-то попасть. Глупо. Как же все это глупо.
– Мэм? – в ожидании левая бровь хостеса поползла вверх.
– Да-а-а… – протянула Верукка.
– Так вы… со Съезда?
– Да-а-а... – хлоп глазами, и снова – хлоп-хлоп, беспрерывно ресницы вверх и вниз, пока сердце падало в груди. Не исключено, что ее давно приняли за обладательницу нервного тика. – Я… оттуда…
На последних словах, споткнувшись о лица стоявших рядом охраны, ее взгляд кинулся под ноги хостеса.
– Восхитительно. По правилам, установленным нашим рестораном, необходимо предъявить документ участника. Позволите на ваш взглянуть?
Паника распространилась глубоко в тыл настолько, что онемели пальцы на ногах, в то время как прохладная рука с тонкими пальчиками рыскала по дну лакированной сумочки, стукаясь о губную помаду, волшебную палочку, дорожное зеркальце, бархатный мешочек с галлеонами и какой-то сверток бумаги, но вряд ли что-то из перечисленного подойдет, поскольку ничто не служило документом, который подтверждал…
Верукка резко подняла голову, шелковый пух ее волос густыми локонами и в беспорядке упал на статный разворот плеч. Мысль о том, что это бессмысленный порыв, что это лишь усугубит и без того неловкую ситуацию, настигла слишком поздно, в тот момент, когда хостес уже разглядывал справку об инъекции, которую сделали Верукке в больнице Святого Мунго перед отъездом. Прикладывая усилия, чтобы убедительнее соврать, что тот самый документ был оставлен скорее всего на конференции того самого Съезда и ничего с собой не было, кроме справки, где указана ее должность и место работы, Верукка до последнего ожидала услышать, что принять сей документ за доказательство хостес не сможет. Что вот-вот брызнет пестрота недопонимания и оттенок негодования в чужих глазах. Но… в результате же весьма уверенное пожатие плечами и направленный на нее полный восхищения взгляд.
– Гостья из Англии! Я обожаю Лондон и ваши вечно влажные, плаксивые небеса. Входите, прошу-прошу!
Внутри веселились участники Съезда, кто во что горазд. Под ее ладонями едва скрипнула дверь, и звук утонул в общем потоке хмельных голосов и безудержного смеха. Первым делом – бар, поскорее бокал вина, а лучше две порции в один. Несколько глотков спиной к разбившимся на шумные группки людям, понимающий взгляд бармен – мол, «не бойтесь, я и не за такими наблюдал, давайте обновлю». Верукка слилась с мраком, настолько ей привычном, что любую выемку в полу обходила за шаг до ее появления под ногами, равномерное дыхание пропадало в глухом и однообразном гудении голосов. В зале был накрыт шведский стол, на котором, к сожалению, половина блюд опустела из-за оголодавших ртов. Впереди открывалась роскошная веранда, там, среди цветов, играл струнный оркестр и стояли столики для гостей, которым хотелось подышать свежим воздухом подальше от основной массы и насладиться королевскими протеями. Ей нравилось быть частью чего-то ей привычного и знакомого, но как зритель, не участник, и с улыбкой принимая мысль о том, чтобы нарастающий аппетит чем-нибудь утолить в приятной ей обстановке, за столиком и очередным бокальчиком летнего красного вина, Верукка отправилась к шведскому столу. Интересно, найдется ли там фалафель? Или печень Герцога? От мскуты она бы тоже не отказалась.
Не особо хотела, и все равно – прислушалась к разговору молодых дам, в пару метров от шведского стола, они обсуждали стадии изучения нового штамма вируса, о измененной последовательности РНК и как можно использовать биологическое оружие в благих целях, чем сильно рассмешили. Девицы остудили поднятое из низин естества любопытство, Верукка, отринув от стола с щедрой порцией кекса, опрометчиво резко развернулась. Равновесие ускользнуло в последний момент, за горизонт, и, теряя понимание реальности, она лишь успела осознать, что в опасной близости маячит какое-то препятствие. Это оказалось чье-то плечо.
– Ауч! – не получилось оказать достойного сопротивления всей этой неожиданности. В ужасе от звонкой боли в области лба она потерла тыльной стороной ладони место ушиба. – Вы хоть смотрите, куда идете... Не одни тут.
Противный стыд скукожился внутри, она даже не взглянула в глаза пострадавшему (хотя… в смысле, пострадавшему? Это ее лоб горит, лоб! Не какое-то плечо!). Вдох – ломанный, выдох – как рваный. Без объяснений или извинений (еще чего!) Веруука достигла бара, скрывшись подальше от обладателя крепкого и жесткого как камень плеча. Жуя без удовольствия кекс, приговорила в одиночку две трети бутылки. Напоследок хватило наглости попросить добавки, и потом, с бокалом наперевес, наконец-то удалось достичь веранды. Пахло огнем, цветами и алкоголем – не одной Верукке было тут хорошо, пусть и не пришлось пока ни с кем поговорить – да и зачем? А потом голоса со всех сторон и музыка, льющаяся по мягкому воздуху, словно сонная река, стали расплывчатыми, она не узнавала их: столь тихие и раздробленные. Она недовольно покачала головой, отгоняя опасную мысль, а ноги уже сами вели к одному единственному столику, за которым сидел молодой, обаятельный мужчина.
– Добрый вечер. Свободно?
Да если и нет, уже поздно: она присела за свободный стул напротив него – столь интересного и притягательного, с неправильными чертами лица, аккуратной щетиной и акцентом на черные как смоль усы, в узких брюках и отчего-то совсем не улыбающегося.
– Вы, конечно, не очень похожи на вора, но, тем не менее, похитить мой покой вам легко удалось.
Они – эти слова с ядом гадюки, без антидота – звучали все определеннее, внушая ужас, панику, что ты несешь, Верукка! Ноги-в-руки и беги, беги, пока не поздно. Или…
Верукка заострила внимание на его плечах, что-то очень знакомое мелькнуло, а потом еще раз, и голова загудела как пчелиный улей в июле.
– Это вы… – и легкие сомкнулись. Этого не может быть! Шутка… Драккл ее дери, какая же хреновая шутка. – Это в вас.. В вас я врезалась...Знаете, теперь у меня будет шишка. Так. Как намереваетесь заглаживать вину? Было очень и очень больно.
А потом тебе будет снова очень и очень стыдно, Верукка.
И пусть! Все это будет же потом, сейчас – я хочу незабываемо, как советовал Гарретт, провести время и хочу провести его именно с ~ ним ~.
