[indent] Санктум довольно большой дом, больше, чем должен быть по физическим законам, но маги известны тем, чтобы с ними не считаться. Особняк, комнаты которого способны меняться, двери, которые могут при каждом открытии вести в новое место, и выходы в другие части мира, далекие от Нью-Йорка. Конечно, все начиналось с обычного дома, постепенно превращенным Рейегаром в то, чем является сейчас. Единственное же время, когда поразительные размеры вызывали не удивление и изумление, а недовольство, было временем генеральной уборки, командование над которой  радостью брала на себя Леа. Но недовольство, конечно, не очень-то сильное, ведь, к счастью, это случается не так часто и в остальное время они быстро справляются при помощи магии.
[indent] Рейегар не сдерживает улыбки, когда Рааст и Леа начинают жаловаться и обсуждают наказание для Гидеона, так вовремя покинувшем дом по каким-то своим делам. Интересно, как долго удастся вернувшемуся чародею прятаться от Леа, выбирая разные с ней маршруты? Это все, конечно, несерьезно, но все-таки забавно. Он ловит взгляд джинна и пожимает плечами. А что он может сделать, если Леа даже его заставляет убираться без магии?
[indent] - Ты не бросишь меня одного, - говорит он без какой-либо тени приказа, просто знает, да и ворчит Рааст куда больше, чем устает, такой уж у него характер.
[indent] Он кладет на вытертую полку последнюю на сегодня книгу и направляется к лестнице. Но едва ступил на нее, позади раздался жуткий грохот и скрежет, что заставляет его пригнуться и прикрыться руками. Обернувшись, Рейегар изумленно уставился на причину. Дракон. Самый настоящий живой и громадный дракон. Выпрямившись, маг сделал пару шагов к ящеру, бегло осматривая. Зверь был ранен, и причина не в падении, которое разгромило весь зал. Он не упал через крышу, не протаранил внешнюю стену, не задел защитные щиты. Тогда как же? Точно из другого измерения, Рейегар мог бы сказать, что чует это, но разве не очевидно? Драконы в этом не водятся. А этот еще и ездовой, судя по седлу и поводьям. Раненный и напуганный, дракон вряд ли оказался здесь по собственной воле.
[indent] Рааст прочитал его за считанные секунды. Рей взглянул на него, как будто даже немного виновато, но отрицать ничего не стал, какой смысл.
[indent] - Он явно не напасть на нас пришел.
[indent] Он кивает Леа, и реальность вокруг них искажается, меняясь под силами ведьмы на более удобную в данной ситуации. Ангар уж точно вместительнее их зала. Сам он прятаться не стал, наблюдая за зверем. А зверь ли? В глазах дракона, ему казалось, он увидел иное. Разум. И сейчас этот разум решил спалить их к чертовой матери.
[indent] "Ух ты."
[indent] Он почти завороженно наблюдал, как под чешуей дракона рождается свечение, как тот раздувает ноздри и выдыхает огнем прямо в его сторону. Рейегар закрывается магическим щитом, но тот не держится долго, а рассыпается зелеными искрами. Простая защита от огня не подошла, но дала время уйти в сторону. Этого следовало ожидать, и Рааст подтвердил.
[indent] - Принято. Тебя задело? - Кажется, обжегся. - Леа? - Она должна быть цела в своем укрытии.
[indent] Нужно было срочно что-то придумать. Дракон, может, и был ранен, но также был и агрессивен, за что, впрочем, трудно винить. Каким бы образом ящера не забросило в Санктум, это не было спланировано, это была не атака. Просто случайность, причины которой пока не ясны. Тем не менее, такие размеры и огненное дыхание были проблемой
[indent] - Помоги Раасту, отвлекайте его. У меня есть идея.
[indent] Вдохновение пришло прямиком из Санктума. Внутри больше, чем снаружи - концепция простая, но имеет множество нюансов и вариаций. То, что сотворил маг со своим домом, было магией собственного сочинения, заклинания, которые он создал сам. Но дракон все-таки не дом, а живое существо, и заклинание требовало продуманных изменений.
[indent] Пока Рааст и Леа занимали внимание дракона, вокруг Рейегара плясала яркая магическая энергия, то формируясь в символы, то снова расплываясь завитками.
[indent] - Еще немного.
[indent] Не хотелось сделать ошибку и ранить дракона или вывернуть ненароком наизнанку. Напротив, хотелось сохранить, помочь, не повредить саму суть существа. Но сделать ситуацию проще для всех. Переставить символы, заменить, добавить, убрать... Готово.
[indent] - Назад!
[indent] И как только Рааст и Леа вышли из зоны поражения, Рейегар выставил руки вперед и активировал заклинание. Зеленая энергия окружила дракона, символы заплясали, выстраиваясь в нужном порядке, заклинание вступило в силу. Только бы сработало как нужно.

ᛝ Мы встретились несколько столетий назад - время для бессмертных бежит так быстро, ты обрастаешь сединами, я обрастаю жизнями в неостановимом колесе сансары. Я представилась тебе ведьмой из знакомого тебе ковена, но ты уже тогда был слишком умен и прозорлив, чтобы не разглядеть, что я являюсь чем-то большим, куда более древним и опасным. Испугаться мог кто угодно, но ты увидел возможности, я поняла это по искрам в твоих глазах. Храбрец или безумец? Один из немногих, кому я назвала свое истинное имя, и я пожалею об этом позже еще не раз. Я стала твоим проводником в магический мир, твоим магическим щитом и опорой, твоим самым дорогим артефактом. Ручной демон, увидевший в тебе силу. Ты потакал моему неутолимому голоду и кормил с руки хаос внутри меня, я потакала твоим амбициям, возводила тебя на престол арканы. Мы были соратниками, друзьями, любовниками, вместе мы могли бы стать повелителями темных сил и объять вечность.

ᚱ Но ты начал меня пугать. Знаешь этот момент, когда тебя боится даже демон? Все потому, что зло во мне никогда не было самоцелью: алчная до плоти, до эмоций, до впечатлений, я была скорее забавляющимся чертом, и власть как таковая никогда не привлекала меня. Слишком скучно сидеть на троне, взирая на мир свысока и издали, когда он становится твоей тюрьмой из золота - ракшаси нужна свобода. Ты же всегда хотел большего, чем минутные развлечения со смертными. Зачем так растрачивать себя, если можно объединить под своей рукой все ковены? А может быть и больше - заглянуть в другие миры, стать богом? Могущественный колдун с полной колодой тузов в рукаве, повелитель стихий, заклинатель духов, вершитель иллюзий. Какие способности ты еще жаждешь обрести? Окончательная победа была уже так близка, и свет ее - безграничной власти - так заманчиво брезжил на расстоянии вытянутой руки, но оставался недосягаем. И вот мы подошли к той черте, когда ты понял, что я уже не помогаю тебе, а незаметно вставляю палки в колеса нашего общего плана. Тогда ты ощутил боль предательства.

ᚻ И вот мы стали врагами - не менее страстными, чем были, когда стояли плечом к плечу. Я подговорила ковен, я все подстроила, я сдала тебя им: тебя заточили в магическую темницу на две(?) сотни лет. Но, отправляясь туда, ты успел отнять и мою жизнь. Мы оба понимали, что ты однажды найдешь способ освободиться, а я воплощусь среди живых снова в новом теле, и тогда мы снова встретимся, чтобы продолжить свою обоюдную месть. Ты думаешь, что я не знаю, каково это было для тебя, быть заточенным вне времени и пространства, беспомощным, в одиночестве и без пищи для ума. Но я знаю. Все демоны проходят через это - и так и становятся демонами. Теперь мы как никто понимаем друг друга, не так ли? Я знаю, что сейчас ты ищешь амриту - амброзию, мед богов, называй как хочешь. Нектар, что вернет тебе утраченные силы и поднимет еще выше, а заодно подарит бессмертие, избавив от досадной необходимости продлевать свою жизнь другими методами. Возможно, надеешься в процессе убедить меня все-таки разделить с тобой эту вечность или отомстить за свое заточение в случае отказа. А самый верный способ давления на меня лежит через моего нового фаворита - через Раджима (моего очень сильно младшего брата). И самое страшное для меня, что ты уже знаешь, как он мне дорог...

[indent] Я торжественно клянусь, что не замышляю ничего дурного.
[indent] У Лилы все просто донельзя: если друг оказался поблизости, значит, самое время собираться в гости. И не важно, что для Синиструма "близко" - понятие очень условное и весь мир - окрестности. Довольно делала она вид, что не подглядывает за Раджимом время от времени. Она пыталась дать ему пространство, позволяла жить своей жизнью. Но в какой-то момент ее капризная женская натура сказала "хватит". Как после долгой изнурительной диеты, иногда так и хочется сорваться на лакомый кусок - и вдруг позволить себе все разом. Всего на денек. Потому что она была хорошей девочкой, она так старалась и, в конце концов, заслужила день великого потворства своим желаниям.
[indent] Кстати о диете. Вон тот студент со средних рядов выглядит вполне аппетитно, и даже улыбается ей в ответ. Думает, что она ему строит глазки. Думает, что она тоже аппетитная, только по-другому... Так зачем же ему отказывать?
[indent] Но нужно дождаться окончания лекции. Которая, надо сказать, выдалась довольно интересной. Лила заслушалась голосом Раджима. Любопытно, он ее заметил? Насколько хорошее зрение у этого пиромана?
[indent] Было все-таки что-то странное, непривычное, но гордое в том, чтобы видеть его таким... серьезным, внимательным, глубокомысленным и - учащим других. Хотя это и закономерно для него питать столь глубокий интерес к избранной теме, оттачивать знания ради поставленной цели. И она должна признать, ему очень идет быть таким. Он и нужен ей тем, кем стал. Вовсе уже не мальчишка. Ей теперь стоит называть его "профессор Малик"? Может быть, даже "гуру Раджим". Она попробовала представить это и едва подавила смешок. Пришлось сделать вид, что поперхнулась, но он, конечно же, все равно заметил, теперь уже точно, девушку на скамье в дальнем конце аудитории. Узнал ли? Конечно, узнал, пусть они не виделись глаза в глаза очень долго даже с точки зрения ракшаси. Ее сердце всегда его узнавало, даже если он подходил со спины, замирало с трепетом. Она не стала менять свое лицо на новое по такому случаю, а даже если бы и стала, полу-джинн всегда видел ее насквозь. Да, подумать только... Лила всегда любила представлять себя его тайной наставницей, направляющей по судьбе, пусть он того и не видел. А теперь, погладите-ка на них, все наоборот, и она с раскрытыми глазами впитывает и конспектирует что-то в тетрадку.
[indent] Только вот вместо конспектов там ясными чертами вырисовывался его портрет. Раджим никогда не понимал этот вид искусства. Ну что сказать, не визуал. Хотя разве может что-то сравниться с красотой пламени? Она рисовала пламя. Огни в миндалевидных глазах, завитки темных прядей. И несколько слов на санскрите, уловленные в лекции - скорее для вида.
[indent] Едва прозвенел звонок, возвещающий окончание академического часа, Лила растворилась в толпе, выскользнула за дверь и прочь по коридору. Тот самый студент остановил ее на лестничной площадке, увлек за собой. Его зовут Джейсон, такое банальное имя, ей оно ни к чему, но она зачем-то запоминает. Сегодня день исполнения желаний, подумала Лила. Кто она такая, чтобы противиться, когда еда сама просится в тарелку? А еще люди все-таки забавные. Всегда наивно думают, что это метафора, когда она говорит что-то вроде "ты мой сладкий" или "я сейчас тебя съем". Сами начинают раздеваться, молодцы, хотя от главной шкурки все же очищать приходится самой, но что-то многого она хочет. Пугаются только очень, когда спадает ее иллюзия и ракшаси предстает во всей красе. ("Будь собой", говорят они, но мало кто действительно готов принять девушку такой, какая она на самом деле, с небритыми ногами и десятисантиметровыми клыками). Доходит до них, в общем, только тогда, когда доходит до дела, а ведь она честно предупреждала.
[indent] Самое сложное, это не запачкать пол и стенки кабинки слишком сильно, поэтому она сначала выпивает столько крови, сколько может через прокушенную артерию молодца, а мякотку доедает потом. На собственную одежду, так и быть, придется наложить иллюзию пошире, чтобы никто ничего не заподозрил. Но это все не так важно, на самом деле. И слишком сложно удержаться, чтобы не застонать, не заскулить голодным щенком от наслаждения от только что проглоченного куска.
[indent] Конечно же, кто-то заходит в туалет, вынуждая Лилу притихнуть в свей кабинке. Хотя капельки крови все же предательски падают прямо на светлый кафель, кап, кап. И ее сердце замирает.
[indent] - Занято, - гневно кряхтит она голосом бедного покусанного Джейсона (туалет-то мужской), когда рука вошедшего бестактно дергает дверцу и звякает хлипкая задвижка. Джейсон за себя сказать уже ничего не может. Но все это не имеет смысла, потому что она уже знает, кто стоит по ту сторону двери. Его горячий пульс стучит слишком громко для ее восприятия, как индивидуальная подпись, как походка, как представление по имени - и даже точнее.

Морико неторопливо пила уже третью кружку эля, уныло глядя через засиженное мухами, небольшое оконце первого этажа гостиницы, чье название она не запомнила.
Обглоданные дочиста куриные косточки белели в тарелке, которую до сих пор не соблаговолили унести.
— Мисс М? — мужчина в небрежном пальто, под которым был темно-коричневый костюм, суетясь, сел напротив и противно скрипнул ножками стула: — Представлял вас себе несколько иначе.
— Аналогично, — она скривилась в усмешке, снисходительно оглядывая его иссушенное лицо с резкими чертами и копну светло-каштановых волос, щедро посыпанных сединой, очень густых и всклокоченных.
Образу безумца придавала колорита и силы — треугольная бородка. Острый хищный нос, высокий лоб, запавшие глаза, с темными кругами под ними. Он ещё не был совсем стариком, а излишняя худоба прибавляла образу болезненности.
— Меня зовут Джеральд Гарднер*. И я хочу, чтобы вы разыскали для меня кое-что.
— Ближе к делу. Курица у меня в желудке почти переварилась.
— Кольцо! Кольцо Рассеяния, подаренное сэру Ланцелоту Владычицей озера. Оно может рассеять любые чары.
— Предмет из легенд об Артуре? Интересно. Я плохо разбираюсь в кельтской мифологии.
— Зато неплохо говорите по английски. Ведь вы сама...вы сама — существо из легенд.
— Потише и побольше конкретики.
— Через три дня отсюда в Нью-Йорк уходит пассажирский лайнер. На нём будет человек, везущий Кольцо. Или не человек...в общем, тот кто везет кольцо. Вы должны найти его и забрать, пока корабль не причалил. Затем вернуться обратным рейсом назад.
— Количество пассажиров?
— Лайнер крупный. Полторы-две тысячи.
— Как выглядит кольцо?
— Точно...неизвестно.
— Хм, то есть, вы хотите сказать, чтобы за меньше, чем неделю пути через Атлантический океан, я нашла иголку в стоге... вернее, кольцо в толпе людей? Даже если там будет не быстроходное судно, сколько у меня будет времени? Недели две? Хм. Цена вопроса?
— Вам ведь не нужны моя печень, контракт на крови, или душа?
— Судя по тому как вы выглядите, от вашей печенки можно и лапы откинуть, а это в мои планы пока не входит. Насчет души — я же не демон перекрестка. В фунтах стерлингов?
— Миллион.
— И задаток — сто тысяч. Надо же мне как-то веселиться в этом плавании. Верно?
— По рукам.
— Да, и запомните одно — если вы меня обманете, я действительно вырву вашу печень.

Пассажирский трансатлантический лайнер, Атлантический океан, настоящее время.

Морико подскочила в переворошенной постели и перевела дыхание, с раздражением оглядывая дорогую аристократическую обстановку люксовой каюты на верхней палубе. Это была первая ночь путешествия.
Поднялась на ноги и подошла к высокому зеркалу в кованой бронзовой раме, бросив небрежный взгляд на горизонтальный, не очень длинный шрам-линию, расположенный между четвертым и пятым ребром.
У лисицы на груди это было бы между третьим и четвертым ребром. Там, где находится проекция сердца. Недовольно запахнувшись, закуталась в темно-синий халат, поморщилась, наливая себе бокал вина и прямо с этим бокалом, босиком, отправилась наружу.
Было ещё темно и полная круглая луна равнодушно висела наверху, бросая к волнам серебристую дорожку.

"Ты узнаешь свою прошлую жизнь, Морико. Но ритуал ведьм замешан на черной магии. Ты вспомнишь только плохое. И ещё мы скажем тебе, что твой сын жив. Платой за ритуал будут кошмары. В полнолуние — раз в сто лет, пятьдесят лет, десять лет, пять лет, год...месяц — ты будешь умирать так, словно на самом деле. Самурайский меч будет пронзать твоё сердце, снова и снова. Этот шрам останется росписью у тебя на коже. Когда же ты отыщешь своего щенка, кошмары станут приходить каждую ночь. До тех пор, пока он не примет тебя. Пока не признает матерью. Пока не полюбит. Или пока не умрет".

— Ненавижу полнолуние, — она усмехнулась, делая большой глоток из бокала.
Потратив добрую половину аванса, Морико надеялась сойти за богачку, со своими причудами.

Хоба раз.
У меня глуповатый, но упертый и увлеченный некромант. С вас какая-то хтонь, которую он вытащил на свет божий. Планировал, как водится, что-то другое явить миру, но облажался. Хочется пройти все стадии принятия, особо подзадержавшись на той, где они друг друга пытаются нае… обмануть, в общем. Хтоня зависимая от некроманта, но об этом мы узнаем не сразу. Любопытная, без желания все уничтожить к херам, а скорее такая… в общем точно хочу сюжет, где хтоня будет охтоневать от человечьих нравов. Может быть хтоня немного олд фэшн и с опытом прошлой жизни, айдуноу, раскурим. Вероятно у меня будет какая-нибудь сэд стори в бэке и на ней можно трунь. Сначала манипулятивное трунь, а потом может по-братски поможете найти там то, что он пытался вытащить вместо вас. А он может не захочет, ему и так хорошо окажется.

Мистеру Каннигану не подходил сатин.

Барни убрал волосы с лица и задумчиво прикусил губу, наклоняясь над синюшным лицом старика.

Родственники поспешно выбрали самый дешевый гроб на выставке, с обивкой из синтетики. Гладкий, лакированный, с кремовой скользкой постелью. Но они-то с мистером Канниганом знали, что ему подошло бы что-то более фактурное: шлифованная сосна с фасками, от которой будет пахнуть смолой — его любимый запах лесопилки. А постель должна быть из необработанного льна или грубого узловатого неотбеленного хлопка. Играть будет...

— Кантри? Или Боб Дилан? О, Knockin’ on Heaven’s Door? У вас хороший вкус, мистер Канниган, и дрянные родственники, — тихо сказал Барни, аккуратно доставая из пакета Costco коричневый шерстяной пиджак в елочку. Пиджак этот подходил профессору, только заплаток на локтях не хватало, а вовсе не отработавшему всю жизнь на лесопилке трудяге. Но он пах бережной затхлостью комода, это его пиджак на выход. — Но ничего, не переживайте, все будет достойно. Я позабочусь об этом.

Барни надел пиджак, медленно застегнул его на верхнюю пуговицу и глубоко вдохнул запах. По спине побежали мурашки удовольствия.

— И никто теперь не узнает, что у вас нет правого яичка. Это останется между нами, да, Тони? Я же могу звать вас Тони? — Барни повернулся к трупу, лежащему на стальном столе, прислушался, а затем улыбнулся. — Вот и славно. Вот и славно.

Он достал из того же пакета пожелтевшую рубашку со старомодным воротником и расстроенно её оглядел. Несуразность. Придется выстригать воротник, должны быть острые уголки. И галстук-боло, а не эта бардовая шелковая удавка. Труп издал стонущий звук.

— Да-да, я с вами согласен, — отозвался Барни, не отвлекаясь от своего занятия. Рабочие ботинки, поношенные, с рваными шнурками. Надо бы почистить. В общем, дел через край. Глянув на часы, Финч зашевелился. Задвинул мистера Каннигана в холодильник, взял рубашку и ботинки под мышку, погасил свет в конторе и закрыл её. На небе нависала свинцовая туча, в нутре которой всполохами переваливались кишки молний. Финч не любил грозу. Недобро глянув на это безобразие, он ощетинился и пошел домой, на второй этаж. Там он тотчас же закрыл все окна шторами и организовал себе место в коридоре. Если закрыть все двери, то может тут не будет слышно грохота. В дополнение ко всему, он нашел войлочные зимние наушники и надел их. Закрыл все двери, сел на пол в прихожей и большими портновскими ножницами принялся вырезать нужные углы у воротника рубашки. Потом её нужно хорошенько выварить и отбелить. Хлорка прекрасно сочетается с затхлым омбрэ пиджака. Снаружи громыхнуло, Барни вздрогнул и принялся напевать под нос.

— Momma, take this badge off me, I can't use it anymore. It's getting dark, too dark to see, feel I'm knockin' on heaven's door... — и в этот момент кто-то принялся барабанить в дверь. Барни поднял взгляд и минут с пять просто сидел замерев. Когда это не кончилось и уже начало раздражать, он нахмурился, встал и резко открыл.

Перед ним стояла мокрая женщина с чемоданом. Барни смерил её медленным сосредоточенным взглядом, соображая, откуда её принесло. Он снял табличку две недели назад, после того как потратил неделю на то, чтобы вычистить то дерьмо, которым последние постояльцы умудрились уделать вторую спальню. Он выглянул из-за двери, убеждаясь, что она одна и снова тяжело на нее посмотрел, по-прежнему не пуская ее внутрь.

— Десять баксов за ночь, деньги вперед, — швыркнул он носом, протягивая руку за купюрами. Из-за того, что она промокла, то пахла очень ярко, даже навязчиво. Из-за того, что он открыл, с улицы слышался шум дождя и раскаты грома. — Никаких ритуалов не проводить, стены дерьмом не мазать, музыку громко не слушать. И я не кормлю, но могу подать чай.