Когда в руках Эилис оказался небольшой букет белоснежных нарциссов, подаренный прибывшим издалека гостем, который, как она слышала, должен был стать в будущем её мужем, все, кто находился рядом с ней, увидели, как алые губы девушки расплылись в улыбке, а в глазах заблестел озорной огонёк. Они не виделись долгих восьми лет, но она хорошо помнила, каким был Владимир тогда, и теперь ей было ещё интереснее узнать, каким он стал.
Девушки, составлявшие ей компанию тем вечером, начали расхваливать его добродетели и восхищаться тем, какой он внимательный. Одна из них поведала Эилис, что слышали, будто Владимир сильно возмужал за те годы, что его не видели в Морвейне, а на родине он получил звучное прозвище «ясный сокол». Вспомнив горделивый профиль своего избранника, девушка с трудом подавила смешок, но никто так и не понял, что же в рассказе её могло развеселить.
Пребывая в прекрасном расположении духа, Эилис решила перед сном прогуляться по саду, о чем поднявшись объявила сидевшим вокруг неё девушкам, но, когда они начали подниматься, посчитав, что ей нужна компания, выставила руку вперед и добавила, что хочет сделать это одна. Они переглянулись между собой, но никто не нашел повода для возражения.
Когда Эилис покинула женское крыло, все девушки как одна медленно опустились обратно в кресла. Никто так и не понял, почему она вдруг решила покинуть их в самом разгаре оживленной беседы, и от обсуждения, прибывшего в Морвейн лорда, они перешли к разговору о предстоящем празднике «благословения плодов».
Праздник «благословения плодов» проводился раз в году. На нём люди просили у богов быть милостивы к будущему урожаю и напитать всякий плод силой. Существовало одно поверье, которое было связано с яблоней, что росла в саду Морвейна. Яблоки на ней, вопреки законам природы, созревали ровно к празднику «благословения плодов», и когда это происходило, люди могли спать спокойно и быть уверены в том, что год будет урожайным.
Эилис прогуливалась по саду разглядывая цветы, подаренные Владимиром, и представляла их первую встречу спустя восемь лет. Когда-то она дергала своего будущего мужа за волосы и даже имела неосторожность однажды искупать его в пруду, но тогда ей было совсем мало лет, и едва ли кому-то из них могло бы прийти в голову, что придет день и их судьбы будут связаны. Конечно, король пока ещё не объявлял о помолвке, но в стенах крепости почти все, с кем ей доводилось общаться, были уверены, что это всего лишь дело времени.
- Белые цветки нарциссов символизируют победу над смертью, возрождение и преодоление эгоизма, –  Эилис имела иногда привычку говорить сама с собой, но в этот раз она обращалась к маленькому духу, который выглянул из-за дерева, возле которого она остановилась. Малыш, который был не виден обычному человеческому взору, был размером с указательный палец средней руки, и с интересом рассматривал цветы, которые она держала в руках. У него была зеленая полупрозрачная кожа, большие черные глаза, уши, острые уши и маленькое непропорциональное в сравнении с головой тело. – Как думаешь, что он хотел сказать этим? – загадочно улыбнувшись своему маленькому приятелю, спросила девушка, – может быть то, что наши чувства будут способны преодолеть даже смерть? Или что его помыслы чисты, а сердце открыто? – она задумчиво прикусила нижнюю губу и подняла взгляд в алеющее небо.
Размышления о прекрасном прервал гул, который раздался из недр её живота. За всеми этими мыслями Эилис жутко проголодалась. Она любила поесть, и частенько перехватывала что-нибудь даже в поздние часы, и только благодаря молодости и хорошей генетике до сих пор не превратилась в корову.
Девушка посмотрела на дерево, возле которого остановилась, и обнаружило, что это то самое, на котором созревали плоды к дню «благословения плодов». Она опустила взгляд на маленького духа, продолжавшего рассматривать цветы, и подумала, что ничего не произойдет, если ей посчастливиться первой попробовать на вкус яблоки так соблазнительно свисавшие с веток.
-Присмотришь за цветами? – опустившись на корточки, попросила она малыша, который сразу же подбежал к цветам и принялся их обнюхивать. – А я буквально ненадолго, – она улыбнулась ему, выпрямилась и снова подняла взгляд на яблоню.
Эилис умела лазать по деревьям, но делать это в длинном платье было довольно непросто. И все же, она решила попробовать. Ловко ухватившись за одну из веток, девушка потянулась и поставила ногу на сучок, который, к счастью, выдержал её вес, после чего продолжила подниматься, цепляясь то за одну, то за другую ветку. В конце концов, ей удалось долезть до верха и сорвать несколько яблок в подол. Сначала она съела одно яблоко, а затем занялась вторым попутно уже поглядывая на третье. Вскоре возле яблони, кроме букета нарциссов лежало три яблочных огрызка.
Эилис собиралась прикончить четвертое яблоко, когда услышала шелест травы неподалеку. Девушка замерла как раз в тот момент, когда укусила плод. Буквально через пару мгновений под яблоней остановился мужчина. Чтобы получше разглядеть его, она все также не вынимая яблока изо рта, уцепилась за толстую ветку на которой сидела, став похожа на белку.
Зубы начали постепенно срезать кусочек яблока, хотя она надеялась, что сможет его удержать ими, и оно полетело прямиком на мужчину. Маленький дух природы, который встретил Владимира, поспешил спрятаться за деревом и уставился наверх. Последовав его примеру, маг мог увидеть среди листвы вцепившуюся в ветку Эилис.
-Хорошая погода для прогулок, – сказала она, стараясь удержаться навесу, – вы тоже не любите вечерами сидеть в душном помещении? – говорить в таком положении было не слишком удобно, но стоило ей подумать о том, чтобы спуститься, как в голове промелькнула мысль, что подниматься было гораздо проще.
Эилис узнала в подошедшем мужчине Владимира, но пока ещё не могла по достоинству оценить насколько он изменился. Слишком уж высоко забралась.
-Не желаете составить мне компанию? Здесь очень удобно, прекрасный обзор. А когда солнце окончательно спрячется за горизонт, то можно будет рассмотреть звезды, – на самом деле ей не хотелось признавать, что она попросту не могла спуститься, – слышала, вам дали прозвище «ясный сокол», а соколы, насколько я знаю, умеют летать, – шутка показалась ей смешной, и она чуть не полетела вниз, но успела вовремя обрести равновесие.

Риан задумчиво крутит на пальце крупный перстень-печатку со старым гербом Эльтайнов, поверх стола, так, чтобы княгиня видела, и вся стая ее советников — тоже. Княгиня немолода, княгиня слаба здоровьем, и можно физически ощутить, как ей неуютно в его присутствии, как учащенно бьется слабое старческое сердце, потеют сухие ладони, как она старается держать лицо, но собранность ей дается с видимым трудом.
Не жаль.
— Выходит, крепости во Вратах Гиганта уже не справляются, — это в меньшей степени вопрос, в большей степени утверждение. Даже Риан не помнит Эйдинский рубеж в зените славы и в расцвете своей силы. Уже тогда стена ветшала, а крепости на границе с Амадией постепенно пустели, и Вальден не сумел исправить дело ни с помощью мнимых почестей для стражей, ни при помощи угроз и усиления ссыльными. Когда-то служить там было честью среди эйдинцев, но, как и все прочее в сломанном мире, честь и доблесть утратили цену и значение, а награда за службу в крепостях не стоит такого риска.
Риан поднимает взгляд на княгиню Лиану, переводит на ее старшего советника, молодого мужчину, но в висках его уже проявилась седина, и глубокие морщины залегли у рта и в уголках глаз... Риан в упор не помнит его имени, но письмо с приглашением приехать и помочь он получит именно с его подписью. И княжеской печатью с волчьей головой, больше походившей на шакалью.
— Мы пригласили господина Гарета из Излучины, — голос у безымянного советник тверд и спокоен, куда спокойнее чем у разволновавшейся княгини, что в упор на него не смотрит. Все перебирает край рукава платья. — Я послал за ним, он скоро будет здесь.
Риан чуть ведет плечом — жест, выражающий и нетерпение, и недовольство одновременно. Молва о Гарете из Излучины дошла до Аравеля, и не могло быть иначе, ведь им, почитающим Марику и просто связанным с ней, положено знать друг о друге — и его присутствие и факт приглашения говорят о том, в каком должно быть отчаянии пребывает княжеская власть.
— В Эйдине не нашлось сильных экзорцистов, что вам пришлось пригласить меня и пятиреченца защищать ваши границы от умертвий? — в голосе усталость напополам с неудовольствием. При отце такого не было. При отце в Эйдине знали цену тем, кто может бороться со скверной, и при себе держали тех немногих, кто помнит айрские чанты, способные заклинать сталь и камень. Что стало с краем, который он когда-то считал своим?
И ведь на то и расчет, и это злит сильнее прочего. Риан холодно смотрит в глаза Лиане Маравин, единственное достоинство которой в том, что она родила на свет Мелину, смотрит и видит в них гнев и отвращение одновременно. Последняя эмоция взаимна. Но когда княгиня открывает рот и начинает говорить, в ее голосе только холод.
— Мы знаем, что вам, лорд мак Ллир, небезразлична судьба Эйдина. Кто лучше справится с этой задачей, если не тот, кого лично Серая Леди коснулась своей рукой и благословила быть ее продолжением в нашем грешном мире? А мастер Гарет, как служитель той же богини... мы хотим лишь добра и мира Эйдину, и ищем лучших для того путей.
Риан молчит, тянет уголок губ в ответ. Ему не нужно ничего говорить ей в ответ — все уже когда-то сказано, в первую же их встречу.
Это наказание за предательство, не иначе, и всё-таки...
– Хотя в княжеской семье и не принято следовать древнему закону, – Риан чуть вздергивает подбородок, и улыбка становится гримасой, – я оставлю за собой право требовать взамен. Что именно... Мы решим это позже. Кто знает, может, мы с мастером Гаретом не вернёмся из этой миссии, и вы, княгиня, сможете дышать спокойнее.
Княгиня смотрит в ответ так, будто убила бы его на месте, если бы могла. С холодным достоинством встречает его выпад ее первый советник, но от необходимости отвечать их спасает голос одного из множества помощников княгини, который объявляет о прибытии мастера Гарета из Аранвина.
Риан оборачивается к резным двустворчатым дверям зала собраний, которые распахиваются и впускают человека, в котором он и без лишних слов узнал бы преданного делу смерти экзорциста. В просторном помещении становится как будто холоднее, и яркий свет конца лета будто теряет краску, становится призрачно-прлзрачным, словно наступила зима. На некотороетвоемя зал собраний стал вместилищем сил домена смерти.
– Мастер Гарет, – Риан поднимается с резного кресла, почтительно склоняет голову в коротком приветствии. – Пусть Леди Скорбей всегда направляет вашу руку. Княгиня и милорд советник уже ввели меня любезно в курс дела. Нашего с вами, как кажется.
Риан склоняет голову к плечу, складывает руки перед собой в замок. Взгляд оценивающе скользит по фигуре мужчины перед ним, но по-настоящему оценить его получится, когда они примутся за дело.

Середина осени выдалась на редкость теплой и влажной. Пожалуй, за ближайшие пару недель, сегодняшний день стал первым, когда небо не проливало слез в тоске по земле. Вкусно пахло прелой травой и сырой землей. Лан Юэ старался идти ровно по лесной дороге, ведущей в гору, хотя этому упорно мешало количество выпитого вина и спустившиеся сумерки. Сегодня в игорном доме творились настоящие страсти - открылся сезон сверчковых боев. И люди порой срывали голоса, выкрикивая ставки, радуясь победе или сетуя на поражение фаворита. Грешно было бы упустить такую возможность повеселиться и раздобыть немного деньжат. Уж так причудливо сложилась его судьба, что в азартные игры он не проигрывал. Но только первые три ставки. Выигранного вполне хватило на вкусный ужин и выпивку. Даже осталось сверху.
- Эй ты, а ну стоять, - гневный голос выдернул из приятных воспоминаний, вернув к проблемам насущным. В том же игорном доме по стечению обстоятельств (исключительно неблагоприятных, как же иначе) он столкнулся с отпрыском главной ветки семейства Мэй (того самого, что заправляло городом и школой, в которой он обучался). Надо заметить, что ссору начал не Лан Юэ - но кого интересуют такие мелочи - он лишь не смог промолчать в ответ. А там слово за слово, поединок, проигрыш самоуверенного сопляка и теперь вот…
- Барышня Цзыжу нашла молодых людей, которые смогут отстоять ее честь и достоинство? – с кривоватой ухмылочкой оценил ситуацию Лан Юэ, ибо когда обернулся, то рядом с юнцом увидел двух ребят покрупнее. И посильнее. Видать позвал старших братьев на подмогу.
- Ах ты… Тебе не говорили, что твой грязный язык принесет тебе много проблем? – прошипели в ответ.
Лан Юэ даже показалось, что он почувствовал тепло от жарко заполыхавших злостью щек Цзыжу.
- Множество ра…, - резкий и неожиданный удар по лицу, сбивший с ног, немного протрезвил голову. От второго он едва успел увернуться. В отличие от Цзыжу, его спутники, предпочитали работать кулаками, а не языками. Пожалуй, будь Лан Юэ трезвее, то с одним бы справился. Но двое… Только знай, уворачивайся.   
- Так и слушал бы умных людей, целее бы был, - торжествующе заключил сопляк, складывая руки на груди и ощущая, как от увиденного избиения собственные синяки болят чуточку меньше.
Слушать умных, значит? Ну что же, припоминал он одно мудрое изречение умного человека – кто знает, когда драться, а когда нет, тот победит. Нужно быть очень самонадеянным и глупым, чтобы не признать нынешние условия для драки не самыми благоприятными. И так как ни первого, ни второго за Лан Юэ не водилось, он метнулся в лес, выбрав самый здравый вариант – сбежать.
Растущие в произвольном порядке, продиктованном природой, и уносящие свои кроны высоко к небу деревья не способствовали быстроте передвижения, впрочем, как и драке. Зато в наступившей ночи позволяли прятаться и уходить от ударов.
- Псина трусливая. Я еще посмотрю, как третий дядя заставит стоять тебя коленями на бобах, - неслось ему вслед. Лан Юэ лишь усмехнулся – когда у самого кишочка тонка только и остается, что грозить влиятельной родней. А вот двое молчунов  долго не отставали. И парню пришлось петлять как тому зайцу, спасающемуся от лисицы. И когда он уже совсем потерял надежду не быть побитым, судьба над ним сжалилась – он понял, что слышит только шум собственных шагов и дыхания, а ноги вынесли его на огромную открытую местность с озером в центре. Пробежав еще немного, скорее, по инерции, он спрятался за большим – не менее сидящего человека в высоту - камнем у берега и затаился, опасливо поглядывая на темную полосу леса из укрытия. Убедившись, что преследователи и впрямь отстали, он коротко рассмеялся и уселся, привалившись к камню спиной.
- Вот же… заставили побегать.
В горле совсем пересохло. Рука потянулась к поясу, где должен был болтаться прикупленный про запас кувшинчик вина. И надо же – о, чудо - тот даже не разбился. Сделав большой глоток, Лан Юэ, наконец, осмотрелся, прикидывая, где оказался. Глубь леса, круглое озеро, большой камень – не иначе драконов приют. Много чего про это место говорили. Будто в старину упал с неба сраженный дракон. И так огромен был дракон, а падение его столь стремительным, что при ударе о землю образовалась глубокая яма, нынче заполненная кристально чистой водой. Сам же дракон под действием проклятия обратился камнем. Вот тем самым, на который так удобно сейчас опирался Лан Юэ. Другие поговаривали, будто камень этот – прекрасный принц, проклятый отверженной возлюбленной. И если девица придет сюда вечером и проведет на озере всю ночь, то к утру проклятие будет разрушено и камень вновь обратится принцем. Но что-то отчаянных барышень не нашлось… Да много чего еще говорили, всего не упомнишь.
Лан Юэ сделал еще один глоток из кувшина и глубоко вздохнул. И как раз к этому момент тучи, что закрывали небо с самого утра, окончательно разошлись. Показалась полная луна. Все вокруг заливала она своим призрачным бледным светом, пыталась дотянуться до поросшего травой берега  тонкой дрожащей дорожкой на водной глади.
- Бедные звезды! Нет им места в небесах — так сияет луна… - с чувством продекламировал, припоминая когда-то виденные строки. Наверное, неизвестный автор сочинил их в одну из таких прекрасных ночей…
Возвращаться в школу не хотелось - обещанная пытка бобами не радовала. А здесь, на берегу озера, так спокойно. Редкий стрекот кузнечиков и шепот листвы  будто говорили – закрой глаза, отдохни от суеты этого дня. Сопротивляться этому желанию Лан Юэ не нашел в себе никаких сил.
И сны, что редко ему снились, сегодняшней ночью отличались своей красочностью и реалистичностью – бушевало вокруг пламя, обдавая кожу горячим дыханием, тонко пела сталь сходясь со сталью, а в бездонных голубых небесах зиял черный раскол, исторгая полчища демонов.   

Пару месяцев назад.
Оно не помнило, как появилось на свет и не могло понять, где сейчас находится. Разум заполнял только голод. Всепоглощающий и всё подчиняющий голод. А впереди ощущалось тепло и притягательный запах жизни. Оно знало на уровне инстинктов - огонь представляет опасность, но запах манил и заставлял двигаться к цели, натужно дыша и влача за собой два отростка заменяющих ноги.
Здесь, в забытом богами месте на окраине Диса, в полуразрушенном здании расположились у костра пятеро бродяг. Совершенно не представляя, что являются предметом чьего-то гастрономического интереса. В вечерних сумерках они о чем-то переговаривались вполголоса. Но слова и их смысл ускользали от голодной твари. Она ползла напролом, совершенно не заботясь о том, чтобы быть незаметной. И незамеченной не осталась.
Разговоры у костра стихли. Люди прислушались, а затем раздалось грубоватое:
- Диг, глянь, что там.
- Чего я-то сразу? - возмутились в ответ, но как-то неуверенно. Попробуй, поспорь с главным – от своих же и достанется.
А оно двигалось, гонимое голодом, движение за движением, только вперед. В тишине разнесся вопль ужаса - вышеозначенный Диг разглядел «что там» и со всех ног бросился к костру.
- Т-там м-монстр, - заскулил парень, испуганно заикаясь  и тыча трясущейся рукой в темноту. – М-монстр.
Откровенно говоря, рассмотреть он смог нечто светлое и аморфное, пятном выделяющееся в сгущающихся сумерках. Но и этого хватило впечатлительной натуре. 
Остальные четверо насторожились, подхватились со своих мест и собрались в группу, рассчитывая дать отпор. И как-то само собой получилось, что у каждого в руках оказалась или бита или арматура. А у одного за спиной и вовсе покачивался хвост с острым жалом. В отличие от молодого товарища эти ребята особой впечатлительностью явно не отличались. Насмотрелись за жизнь всякого. А зная трусливую душонку Дига могло так статься, что и монстра-то не было, померещилось ему чего в темноте. Уж как он орал, встретив мелкую двухголовую псину, размером с футбольный мяч – ну, чисто на паука метров десяти наткнулся… 
В темноте явно что-то было и ребята ждали, когда это что-то покажется, чтобы оценить степень опасности. Судя по тому, что нападать на них не спешили, существо не представляло большой угрозы.
Натужно дыша и хрустя песком вперемешку с кирпичной крошкой, оно медленно вползло в круг света. Остановилось. Повело головой, словно принюхиваясь или прислушиваясь. Люди же смогли, наконец,  рассмотреть, с чем имеют дело. Молочно-белая кожа существа осклизлая даже на вид, плотно обтягивала голову и тело, словно тряпица скелет. Глаз не различить – затянуты все той же белесой кожей. А вместо носа два темных провала. Безгубый рот с оголенными зубами, чем-то напоминающими человеческие. Не голова живого существа, а будто иссохший череп. Ладони с длинными узловатыми пальцы перебирали по земле, подтягивая тело, потому что ходить тварь не могла – вместо ног у нее извивались два щупальца, напоминающие осьминожьи.
- Фууу, вот дерьмо, - раздался чей-то пропитанный отвращением голос.
- Там монстр, - пискляво передразнил тот, кто ранее отправлял Дига на проверку. – Придурок, -  главный все не сдержался и отвесил парню смачный подзатыльник. - Тоже мне, монстра нашел. Какой-то искалеченный уродец.  Чего встали ребятки, добьем, чтоб не мучилось. Что ж мы – не люди что ли? – усмехнувшись, мужчина двинулся вперед, поигрывая арматуриной.
И тут, доведенная до предела голодом тварь, заверещав настолько истошно, что люди схватились за уши, бросилась на того, кто был ближе всего – на добродетеля, предлагавшего ее добить. Повалив свою добычу, она вцепилась в нее зубами, прокусывая и кожу и одежду. Парализующее вещество из слюны попало в кровоток. Мужчина очень быстро потерял контроль над своим телом, лишь слабо подрагивая под тварью и пытаясь что-то мычать. И пока оно вгрызалось в плоть, отростки щупальца бешено молотили вокруг, отбивая всякое желание товарищей помогать бедолаге. Впечатлённые подобным выпадом бродяги, позабыв о своей храбрости, бросились в рассыпную.
Тварь же подтянулась и приблизила свое лицо к лицу мужчины. И к вящему ужасу несчастного безгубый рот накрыл его собственный, с жадностью впитывая энергию этого тела.
С десяток минут царила тишина, нарушаемая довольным утробным урчанием. Мужчина словно таял на глаза. Кожа сохла и жухла, под глазами обозначились круги, словно у больного, а волосы теперь больше походили на солому.
Утолив первый голод, тварь скатилась со своей жертвы и легла на спину, устремив бездумный взгляд в темноту. Судорога, прошедшая по телу стала для нее неожиданностью. Она не причинила боли. Но новое, неизведанное ощущение напугало и тварь жалобно завыла. Судороги становились все чаще и крупнее. Они меняли это создание, пока оно в панике каталось по земле. С каждой минутой тварь становилась все более похожей на человека, которым только что питалась. Даже бесформенные отростки превратились в пару ног. Ими уже не получалось яростно молотить о землю, потому что подобные соприкосновения причиняли боль.
Когда все кончилось, существо настороженно село и принялось рассматривать себя. Сначала загорелые руки, с узловатыми пальцами и грязными поломанными ногтями. Затем ощупало лицо, некогда напоминавшее обтянутый кожей череп. Больше всего тварь восхитили две мощные волосатые конечности. На этих отростках еда передвигалась. Пошевелив пальцами, существо попыталось встать. Получилось не сразу, но успех вызвал одобрительное урчание - так охотиться гораздо удобнее. Шатаясь, словно маленький ребенок, оно сделало несколько шагов и приметило еще одну конечность. Та моталась из стороны в сторону и касалась то одной, то другой нижней конечности. Тварь остановилась, пытаясь понять, для чего оно надо. Потыкало пальцем.  Конечность так и осталась висеть, мерно покачиваясь. Существо обхватило ее двумя пальцами и, приподняв, отпустило. Но это аморфное нечто упало, продолжая покачиваться. Тварь двинуло бедрами вперед и «это» тоже качнулось. Она пробовала и так и эдак, крутила бедрами и даже разочек неуверенно подпрыгнула, но нет, ничего не происходило. Конечность никак не желала функционировать. Глядя на мерные покачивания, существо усиленно пыталось понять…
Нет, тварь вовсе не была глупой и быстро усваивала информацию. Просто сильный голод застил разум. Сейчас, ощущая сытость и довольство, она оставила, наконец, непонятный отросток в покое и вновь обратила свое внимание на жертву. Вернее на различия во внешнем виде. Тело жертвы укрывали несколько слоев какой-то материи, тогда как существо представало миру нагим. Чтобы меньше выделяться и слиться с окружающими, пожалуй, стоило поступить так же – навешать на себя тряпок. А саму добычу припрятать. Хватит еще на пару раз. Ухватив неудачливого бродягу за ногу, тварь поволокла его в самый дальний и темный угол, по ее мнению, являющийся безопасным.