Мария расстраивалась от того, что не могла быть сама собой в обществе. Для неё, как для ребёнка, любые рамки придворного этикета были безотрадны, потому что держали в тесной клетке правил. И лишь уважение и любовь к отцу помогали девушке держать себя на публике подобно воспитанной леди. Зная слабое место принцессы, многие учителя часто пользовались этим, чтобы хоть как-то сконцентрировать её внимание на учебе. Обычно их реплики звучали приблизительно так: Его Высочество Гельмут II был бы крайне огорчен, узнав, что вы не хотите обучаться этому предмету, юная леди.
Несмотря на подростковый возраст, девушка не перечила воле венценосного отца, в отличии от своего брата Альбрехта. Тот в последнее время не на шутку стал пугать сестру враждебностью по отношению к королю. Конечно, каждый раз она бралась его переубедить и заставить отказаться от радикальных взглядов, которые он подхватил, как простуду, от неизвестного носителя. Но пока все её доводы разбивались о стену упрямства и обид принца. Это огорчало Марию, однако она продолжала надеяться и верить, что однажды Альбрехт успокоится и придет в себя.
...- Ккняжич из Дромстрана очень красив, - продолжала Шарль.
- Да-да, - вторила ей Марлен, - высокий, воспитанный, а главное богатый. Станете княгиней целого государства…
Принцесса, словно каменная наблюдала за своими подругами, и только глаза на её милом личике, бегающие из стороны в сторону, выдавали в ней жизнь.
- Любой мечтает о таком … - наконец Марлен остановилась, - Ваше Высочество?
Но Высочество потеряв на миг интерес к разговору, окинула взором огромный зал в поисках брата, который в пылу гнева сказал, что не появится на празднике. Мария не приняла это всерьез и продолжала ждать его, поглядывая на широко распахнутые двери в приемную зала. По этой же причине она не смогла возразить представлениям, в которых фрейлины ошибочно полагали, что княжич является наследным принцем. К счастью, цепкий взор не обнаружил и иностранного гостя, который подобно ловкому зверю, пробирался сквозь густую чащу дам и господ.
- Не нужно называть меня «Ваше Высочество», - она намеренно перевела тему, чтобы снова не отвечать на неудобные вопросы, - обойдемся без лишнего официоза.
Фрейлины переглянулись, не зная, как начать. Смущенно выступила Шарль, - принцесса, нам не положено обращаться к Вам иначе, пожалуйста, не ставьте нас в неудобное положение перед Вашим отцом.
Принцесса слегка нахмурилась и пообещала поговорить с государем, но Марлен вдруг запротестовала:
- О, нет! Не стоит, - склонив голову, она стала говорить тише - иначе Его Высочество подумает, что мы жалуемся. Прошу Вас, - она накрыла своей рукой руку подруги, - давайте просто все оставим, как есть?
Конечно, принцессе это было не по душе. Она росла, как и многие, в окружении придворных, которые никогда не давали ей забыть о своём происхождении, но уже годами позже, после смерти мамы, Мария была вынуждена на время перебраться в монастырь. Там было решено скрывать истинную принадлежность к королевской семье для безопасности девочки, поэтому многие общались с ней как с простым ребенком, не подозревая, что перед ними дочь самого Гельмута II. За это короткое время пребывания Мария успела отвыкнуть от придворной жизни и даже полюбить ту простоту, которая царила в божьем месте. Однако ради спокойствия подруг, девушка все же решила смириться с неизбежным.
Она кивнула и вдруг заметила за спинами собеседниц знакомое лицо. Мария сориентировалась не сразу, потому как всего второй раз в своей жизни видела этого человека.
- Каин? – как бы спрашивая сама себя, проговорила она вслух.
Фрейлины, стоявшие рядом, вопросительно взглянули на принцессу, а затем поспешили проследить за тем, куда устремлен её взор. Когда они поняли, что происходит, то в мгновение ока разошлись, как морские волны по обеим сторонам от принцессы, кланяясь в своем приветствии.
Мария же стояла в тихом безмолвии, держа руки перед собой. Куда-то вдруг пропал весь её задор и детская непринужденность. Когда мужчина приблизился, принцесса в мягком движении протянула руку тыльной стороной вверх. Пока иностранный гость склонился в поцелуе, подруги переглянулись между собой и в девчачьей манере смущенно заулыбались.
- Рада видеть Вас на нашем празднике, княжич Дромстранский, - однако лучезарной улыбки, которую получали сегодня все гости, мужчина удостоен не был. Всему виной смущение. Для Марии это первый опыт. И, если в общении с другими она держалась спокойно и даже раскованно, так как знала, что отношения имели дружеский или деловой характер, то здесь она терялась. Не давала покоя и мысль, которая случайно врезалась в её сознание. До недавнего времени ведь король Тезеи прятал Марию от княжича, ссылаясь на её болезненность. Вдруг он догадывался, что его обманывали? Щеки принцессы покрылись едва заметным румянцем. Она повернула голову в сторону фрейлин, слегка кивнув, тем самым сообщая, что они могут быть пока свободны.
- Еще раз приношу Вам свои извинения за столь долгое ожидание, - совесть буквально глодала девушку изнутри, поэтому она вновь попыталась от нее откупиться. Теперь они остались вдвоём без лишнего сопровождения, чтобы, возможно, поговорить о чем-то очень личном, хотя это не означало, что Мария потом не поделится своими впечатлениями с подругами, - надеюсь, в нашем королевстве Вы чувствуете себя ничуть не хуже, чем дома, - слова были искренними и исходили от самого сердца. Правда, в глаза смотреть не решалась, все еще чувствовала волнение в своей груди. Благо, на глаза ей попалась Сесилия Де Ольбини, которую Мария была очень рада видеть. Её лицо вновь оживилось и украсилось нежной улыбкой, подобной распустившемуся бутону розы. Она уже собиралась броситься ей навстречу. Принцессе не терпелось познакомить Сесилию со своими подругами, но строгий взор Анкэля, что специально был приставлен к королевской особе для наблюдения, мгновенно привел её в чувство.
На вид он был худощав и высок, с длинным некрасивым носом, но гордой осанкой и всегда с приподнятой головой. Он больше походил на преподавателя по танцам, нежели учителя по этикету, потому что его ноги были длинными и худыми и очень выделялись в узких черных рейтузах. На занятиях он был строг и всегда серьезен. Деловито поправлял пенсне и немного шепелявил. Мария, из всего преподавательского состава, только к нему испытывала какое-то непреодолимое чувство страха.
Принцесса перебросила свой взор с Анкэля на Каина, в попытке избавить себя от накатывающих неприятных ощущений и встретилась с мужчиной глазами.

Холодным пятничным вечером в дом Уиттморов постучали. За дверью стояло несколько человек. Разговаривая между собой, они создавали шум, который настораживал. Прежде, чем открыть, Элинор исподлобья взглянула на дочь, оказавшуюся по той же причине внизу.
- Скажи сразу, ты опять что-то натворила? - устало произнесла женщина.
Нэнси от страха округлила глаза,  её зрачки заполнили радужку. Кто бы там ни был, она напряглась готовясь к обороне. Уиттмор нередко откалывала всякие номера, что даже сама не помнила кому успела перейти дорогу, именно поэтому этот страх был таким настоящим, - нет, мама, я ни в чем не провинилась.
- Хорошо, - уже спокойным тоном ответила Элинор и открыла дверь.
На пороге дома стояли соседи. Одна из них, видимо, переполненная энтузиазмом, успокоила своих спутников и начала:
- Здравствуй, Элинор. Ты уже слышала? Завтра в Смоук приезжает какой-то шейх. Он хочет отобрать наши земли. Мы собираем людей на пикет, вы с нами?
- Что-что?... - растерявшаяся женщина быстро захлопала глазами, пытаясь быстро вникнуть в сказанное. Разгоряченная толпа снова подняла шум: "да-да...", "какой нахал", "им вообще законы не писаны что ли!?", "надо письмо направлять к президенту, гляжу, местные власти не справляются уже...", "черти что творится!..".
Нэнси, укутанная в теплый плед, стояла за дверью и внимательно слушала разговоры взрослых. Она прищурила один глаз, чтобы рассмотреть пришедших сквозь щель в дверном проеме.
- О, Господи! Какой кошмар, - Элинор по природе своей была очень чуткой женщиной. Она схватилась за края своей шали, свисающей с плечей, и прижала кулак к груди, - но мы с Фрэнсисом не сможем... мы отправляем лошадей на показ.
- Ладно, дорогая, не переживай, мы устроим им! - та самая, что стояла ближе всех к дверям, накрыла своей ладонью руку Уиттмор, - потом все тебе расскажу, - добавила она тихо.
Нэнси поняла, что разговор подходит к концу и быстро выглянула к гостям, - а где проходит пикет? - и ей ответили, что завтра с ранья будут ждать его возле администрации города.
Шум во дворе поутих, было ясно, что соседи отдаляются от дома. Нэнси раздраженно поежилась от того, что эта разъяренная толпа ничего кроме как холода с собой не принесла.
- Вот видишь, я тут не причем. Зря ты так, - оскорбилась дочка. В душе она ликовала, что и впрямь не стала жертвой нового конфликта. Однако все еще было впереди.
В её юной голове эта идея возникла не сразу. Она давно питала взаимную антипатию к фермерскому сообществу. Уж слишком  были придирчивы к ней эти люди.Да и потом, держатся за свои клочки земли так, будто это нечто ценное - глупо. Как же она мечтала перебраться в город! А лучше совсем уехать отсюда прочь. Например, в Валенштайн. Поближе к роскошной жизни и подальше от грязной работы. Уиттмор смекнула - это был её шанс.
С самого ранья подъехать не получилось. Сначала Нэнси проводила родителей на ипподром, а затем стала усердно прихорашиваться. Мало ли что за человек этот шейх, она должна выглядеть хорошо и произвести такое же впечатление, а не как все эти деревенщины - орать с плакатами. Наверняка, он может предложить что-то очень выгодное. И надо раньше других узнать - что именно.
Вообще Нэнси боялась холода, а тут как назло такие гости. Что ж, красота требует жертв, - надо уметь блистать в любое время года, правда? - она придирчиво осмотрела себя в зеркале со всех сторон, трагично вздохнула, закатывая глаза, а затем поправила помаду в уголках губ. Когда собственное отражение удовлетворило девушку, она горделиво отправилась на место встречи с иностранцем.
Фермерское воронье кружило возле администрации. До чего же невоспитанный народ. О, Боже! На своих каблуках Нэнси провалилась в эту знакомую толпу. Они пихались то локтями, то телами, словно волны бьющиеся о скалы.
- Ну, осторожнее, пожалуйста, - Нэнси ежилась, как могла она спасала свой наряд и брезгливо толкала людей от себя. Когда, наконец, её выплюнули в середину, она попала в крепкие объятия полицейского, но её цепкий взор уже блуждал среди виайпи персон. Рядом с мужчиной в очень солидном костюме она увидела знакомое лицо и кудри, - "вот проныра!" - подумала она про свою соседку Джессику, - "надо им помешать!".  Уиттмор сделала шаг, но её не пустили. Она какое-то время спорила с представителем правопорядка, но тот был непреклонен.
- Какая же стерва эта Джессика. И как у нее это только получилось... - проговорила себе под нос Нэнси. Она совсем не хотела устраивать сцен, дабы не показаться грубой как все эти фермеры. Не придумав ничего лучше, она закричала во весь голос, пытаясь перебить крики толпы, - мистер шейх! Мистер шейх! Пожалуйста! - она махала рукой, стараясь изо всех сил привлечь его внимание.

В небе догорали последние лучи солнца. На город опускалась ночь. Воздух нагружал улицы Валенштайна морозным дыханием, заставляя прохожих кутаться в уютные одежды. Яркие вывески и фонарные столбы ослепляли роскошным блеском и создавали атмосферу волшебства, напоминая о приближении светлого праздника Рождества.
На одной из улиц Валенштайна, разумеется, вдали от спальных районов, раздавалась ритмичная музыка в стиле deep house. На входе клуба "АнеМон" уже выстроилась большая цепочка из молодых и движовых, но жесткий фейс-контроль, как запрограммированная машина, отсеивала изрядно подвыпивших и чрезмерно простенько одетых. Еще, чтобы не попасть в один список с "отказниками" стоило соответствовать одному скромному правилу этого вечера - быть в красном.
Элитное заведение условно состояло из трех этажей. На первом - был большой танцпол. В основном, именно сюда стекалась резвая молодежь. Через искусственные клубы дыма и лазерные лучи яркого света можно было заметить хаотичные движения всех заядлых тусовщиков, которых нагревали басы, льющиеся из огромных колонок. Здесь не покладая рук трудились и именитые ди-джеи, раскрепощая своим талантом даже самых неуверенных в себе.
Обстановка второго этажа была спокойнее, но не менее живой. Здесь чаще всего играла музыка в стиле lounge. Стены и свет в приглушенных тонах создавали атмосферу интима и таинственности, а надписи и образы из неоновой ленты добавляли этому месту дерзости. Удобные диваны из мебельного велюра почти разбросанные по всему этажу, занимали большую часть, однако двигаться здесь было не запрещено. Дополняли антураж небольшие столики на коротких ножках и барная стойка с величайшим выбором алкогольных напитков. Также стоит отметить, что на первом этаже таких было три.
Третий этаж, если так можно выразиться, был похож на кабину большой машины, которая выходила как бы из потолка второго этажа. Это vip-зона, из окон которой открывался вид на нижний этаж. Бара там не было. Подразумевалось, что гости заранее должны выбрать себе напитки и закуски. Ну, и, конечно же, для этого места существовал специальный vip-персонал на любой случай. На входе к "поднебесной", как правило, тоже дежурил вышибала.
Карла заранее оповестила всех одноклассников о предстоящем вечере в «АнеМоне». Многие согласились. Под приглашение попал и новенький паренек по имени Джим Драйзер, с которым девушка успела познакомиться на школьной профориентации. Боцарис ничего не знала о сговоре друзей, поэтому решила проявить дружелюбие. Правда, сказать точно, придет новый знакомый на вечеринку или нет, она не могла.
Карла покончила с поясом, который обвивал её тонкую талию, словно змея и еще раз взглянула на себя в зеркало. По ту сторону на неё смотрело удовлетворенное собственным образом лицо. Светлые волосы легкими волнами ниспадали на плечи, придавая утонченности и шарма. Боцарис находила удачно подобранным костюм в темном оттенке красного с ослепляющими серебряными нитями. Верхняя часть комбинезона была сделана на запах с V-образным вырезом. Низ дополняли шорты средней длины. Рукава, расходящиеся вширь к запястью, плотно прилегали благодаря вшитым резинкам. Сам костюм был в меру свободного кроя. Обувь Карла предпочитала всегда без излишеств, сделанную в классическом стиле. В этот раз - это были туфли под тон основному наряду. Несмотря на весь этот шик и предстоящее веселье, настроение Карлы больше было похоже на грустную игру саксофониста. Видать, всему виной осенняя хандра, с которой временно поможет справиться только крепкий алкоголь.
Карла покинула пустой дом, воспользовавшись услугами личного водителя. Её родители сегодня, кажется, устав от суеты, тоже решили немного развеяться в каком-нибудь ресторанчике без лишнего пафоса, где встретить знакомое лицо гораздо сложнее, чем таракана в супе.
Подъехав к месту, Боцарис вышла из машины при помощи галантности своего водителя. Окинув взглядом толпу молодежи, что ждала своей очереди в клуб, она уверенной походкой подошла к охране. - Карла Боцарис.
Второй этаж уже был заполнен людьми, а пару диванчиков в темно-зеленом цвете, что были предназначены сегодня для друзей, маняще стояли в центре зала. Однако, чтобы не сидеть в гордом одиночестве, Боцарис заняла место возле барной стойки. В ожидании одноклассников девушка заказала Негрони.
Большая стрелка незаметно ползла к цифре двенадцать, завершая еще один полный круг. Чтобы хорошо провести вечер в свете ярких ламп и струящейся музыки, нужно помнить одно правило – цвет страсти сегодня ваш главный козырь!