Люди странные – они любят ныть о том, что погода какая-то не такая, слишком ветрено, слишком сыро, слишком промозгло, слишком жарко, магнитные бури, ужасное начальство, резко встал и голова закружилась, наклонился завязать шнурки и поясница хрустнула. В общем, создания, рождённые для нытья. Но, что самое удивительное, среди всяких прочих нечеловеческих тварей таких тоже хватало. Так что это либо заразно, либо не имеет расовых предрассудков. Но тем не менее, больше всего Бао общается именно с людьми. Если конкретнее, то с офисниками. Всё-таки это его профильное занятие последние десять лет. Поэтому уже успел понять, что не открывающиеся большие окна от потолка до пола в высотках – это самый изощренный вид пыток. Чтобы люди, сидящие за компьютерами и проклинающие свои кредиты, мигрени и завтрашний день, видели, что они сидят высоко, и было бы достаточно сделать шаг, чтобы все закончилось, но… ручек-то у окон нет, чтобы их открыть. И даже крыши в последнее время застекляют высокими ограждениями. Бао это бесило не только потому, что портило вид, но и потому, что иногда он чистосердечно хотел помочь кому-нибудь и подтолкнуть навстречу судьбе и асфальту, а теперь вместо нежного пинка приходилось бы перекидывать их.

Да, он очень не любил нытье.

И считал, что кто-то жалуется лишь потому, что он недостаточно сильный или умный. Вот у него, например, есть особняк в Лондоне. Поэтому он не жалуется на погоду. Он же знает, что когда приедет, то сможет вкусно поесть и понежиться у камина, просушив лисью шёрстку. Ну, то есть да, фактически особняк принадлежал не ему, но кто уж об этом вспомнит. Разве что те, кто там живёт. Но у них было негласное табу на обсуждение этой темы, поэтому каждый раз, когда в воздухе повисал вопрос «когда ты съедешь?», Бао забирал с собой обиженно ростбиф с картофелем и, фыркнув, удалялся в теперь уже свою комнату.

Нет, он не был нахлебником, он приносил пользу, между прочим. Потому что точно знал, кто где обитает в городе и почему приехал. Все сплетни собирал, а потом приседал ими на уши, даже когда никому никакая информация не нужна была с вдохновенным: «и представляете, что сделал этот пёс»?! – конечно же, он говорил не об обычном дворовом псе, а о чёрном шаке, который отчаянно ошивался возле тауэра последние две недели, несмотря на все камеры видеонаблюдения, — «поймал и сожрал трёх ворон прямо на глаза у прохожих, потом выплюнул, сказал «мрази», и ушёл обратно в бар. Возможно, он перепил или был на коксе, но у кого-то после этого точно будут проблемы».

Ещё он таскал всякие интересные вещи в дом. Нет, это были не только дохлые кролики и мыши, это были еще и артефакты, которые он сумел заработать почти что честным [нет] трудом. Так что тут имели место быть чисто деловые взаимовыгодные отношения. По крайней мере, первый месяц или два… а дальше они сами виноваты.

Вернувшись в поместье, Бао совершенно не замечал моросящий серый дождь за окном. Скинув на пол плащ, он довольно расхаживал по коридорам, крутил на пальце браслет, украшенный драгоценностями, и мурлыкал себе под нос весёлые песни. Это был прекрасный день не только потому, что в его руках оказалась прекрасная заколдованная безделушка, которую ему не терпелось испытать на ком-нибудь, чтобы убедиться в слухах, но и потому, что его дело, наконец, принесло плоды: компания сократила сто рабочих мест, приняла решение перенести филиал по производству в Индию, и ему причитался за это неплохой гонорар. Да он победитель по жизни! И как такого шикарного лиса только земля носит?

Остановившись рядом с блестящими доспехами, гротескно украшающими коридор, Бао смотрится в отражение и, улыбнувшись, поправляет прическу, смахивая мелкие капли воды. Ну, до чего хорош! Как всем вокруг с ним повезло! Повесив браслет на копье рыцаря, он отправляется на кухню, и там уже принимается за готовку ужина. Намедни он кролика поймал, пока бегал в лисьей шкуре, и со вчерашнего дня тушка благополучно маринуется. Мясо уже должно было стать нежным и заранее вкусным, оставалось лишь добавить ещё свежих специй, гарнир и поставить всё это в духовку. Посмотрев на часы, Бао засекает время и прикидывает, через сколько нужно это всё достать. Пока можно порезать чеддер и достать вино из подвала, выбрав по вкусу. Бао готов спорить с кем угодно, что слышал от владельцев замка: «да, конечно, бери любое вино, которое тебе приглянется». Это было расценено как «бери вообще всё». Хотя кто-то мог уверять, что такого в помине не было, но ктож теперь узнает, что правда, а что нет.

Порезав сыр красивыми кубиками, Шан сразу сгребает несколько кусочков себе на ладонь и закидывает в рот. Нет, он не портит аппетит, он его раззадоривает! Телевизор на фоне занудно вещает об очередной страшной эпидемией, и что вот она-то, наконец, добьет всё человечество. Бао смеётся весело, потому что его всегда забавляли новости о свином гриппе, который грозит убить всех людей. Это ну очень иронично! Чаще всего все эти гриппы были из Китая, но почему-то людей там меньше не становилось, к великому прискорбию.

Порезав свежий багет с семечками на одинаковые кружки, Бао замирает, когда острый лисий слух слышит шарканье на входе, но не придаёт этому значения. Сегодня он должен был быть здесь один, у остальных дела где-то то ли в штатах, то ли в индии, он точно не запомнил, но слушал внимательно. А особняк стоял в уединении, так что без приглашения сюда вряд ли кто доберётся. Бао хмурится, трясёт головой и снова начинает мурчать себе под нос песню, вспоминая, мог ли он оставить за собой хвост. Ну, не свой хвост, а тот, который бы следил за ним, чтобы украсть браслет, который он украл… Да нет, не может быть. Шан весело смеётся, вспоминая, как обдурил простака, которому принадлежал артефакт, а через секунду, когда позади, уже совсем близко, снова слышатся шаги, вздрагивает и, резко крутанувшись, швыряет нож прямиком визитёру в печень, не позволяя ему подойти ближе, чем на пятнадцать метров.

— Ещё шаг, и станешь дополнением к ужину вместо салями! – после угрозы следуют непереводимые китайские ругательства, от которых у матушки бы уши в трубочку свернулись, но они длятся всего несколько секунд, после чего Бао неловко добродушно улыбается, — а… Эдвард… как неожиданно! Прости, не признал! Ты разве не в СШиндии? – взмахнув рукой, Шан упирается ею в стол, а другой подпирает бок и сосредоточенно хмурится, вспоминая, что же ему там говорили о планах. Он наверняка их слушал, он же все важные сплетни слушает… видимо, просто устал, да, наверняка. А так обычно он всегда чуткий и внимательный!

— Ты как раз к ужину… — покосившись с сожалением на духовку, лис с сожалением вздыхает, не в силах скрыть разочарование – этот кролик был слишком мелкий, чтобы им с кем-то делиться. Тем более с кем-то таким обжорливым, но сейчас, видимо, придётся. Снова вздрогнув, он срывается с места и подбегает к Эдварду, — погоди, я помогу, — заботливо выдернув нож из его бока, Шан улыбается и машет тому окровавленным лезвием и теперь еще и рукой, — всё, достал… пойду сполосну ты пока… присаживайся, — похлопав по плечу своего сожителя, Бао героически отступает.