У Криса с Пирсом флешбеки жуткие. Как призраки прошлого, что оживают, а потом направляют дуло и метят в спину.
Он смотрит на него и себя молодого видит. Это пугает до чёртиков. В большей степени, потому, что он уже мёртв внутри и перестаёт постепенно ценить чужую жизнь, становится машиной для убийства, и, если месить зомби это даже правильно, то месить людей, которые их создают, всё ещё жестоко, потому что среди них есть такие же простые ребята, у которых дома семья, которые просто делают часть работы, и у них нет планов захватить мир и погубить человечество.
Но ему их уже не жаль. И насрать кто и где — вы все враги. Вы заслужили.
Он тоже заслужил. А Пирс как придурок считает, что Редфилд хороший парень.
Пирс для него и друг, и младший брат, и почти сын. Это напоминает девяностые, когда Крис пытался быть для Клэр и братом, и даже отцом.
Пирс смотрит на него с большим восхищением, чем он сам смотрел на Вескера в своё время, и уважает ещё больше, хочет вытащить из всего, во что Крис загоняет себя сам, и это заставляет задуматься.
А не смог бы он когда-то так же вытащить Вескера? Он ведь даже не попытался. Скорее всего не получилось бы, 99,9%, что нет. Но он НЕ ПЫТАЛСЯ. И это его разъедает как кислота изнутри.
Крис старается быть хорошим капитаном, а ещё прислушиваться к тому, что Пирс говорит.
Нужно жить дальше.
А потом Пирс умирает за него, для него, спасая его, добровольно жертвуя собой, хотя у него мог бы быть крохотный, но шанс жить дальше даже с мутацией и продолжать борьбу. Или просто отстраниться, но остаться, мать его, в живых.
За это Крис себя не простит никогда, наверное.
И чувствует себя никчёмным, ничтожным, раздавленным.
Никем.