Дорофея наблюдала за златовласым юношей, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, пока он обходил резервуар с кровью. Так все-таки – он или не он? Тот вампир, которого она знала, был мало похож на этого юношу, и если бы не фраза про «того, кто первый прибыл в этот мир», она бы и не стала больше возвращаться к своей догадке. Ну а в самом деле, почему же еще его стали бы называть Первым? Дорофее никто этого не рассказывал, а сама она об этом никогда не спрашивала. Впредь точно надо быть гораздо любопытнее.
- Так ты – Первый? – на всякий случай уточнила она, все еще не сводя глаз с похитителя. А вот дальнейшие слова его прозвучали почему-то как предложение руки и сердца, что заставило Дорофею насторожиться. – Я не могу связать свою жизнь с мужчиной. Я невеста Господа, - ляпнула она, вспомнив не к месту свое иноческое прошлое. И вытаращилась на когтистую лапищу, которую златовласый протягивал ей. Что? Принять судьбу?
Дорофея впала в кратковременный ступор, пытаясь вспомнить подробности своей последней встречи с Первым. Он сказал, что выпить его кровь надо, когда он сам нападет на нее. Считается ли предложение разделить с ним горе и радость нападением?
- Я... одну минутку... кажется, я что-то потеряла, - пролепетала Дорофея и, набрав в легкие побольше воздуху, резко погрузилась в кровь с головой. Ужасные ощущения, надо сказать. Кажется, никуда не деться от этого металлического привкуса, к горлу невольно подступали спазмы, но Дорофее пока что удавалось сдерживать их.
Дотянувшись наконец руками до дна, она принялась искать злосчастный пузырек, вслепую прощупывая пространство вокруг себя.
"Только бы он был здесь... ну где же ты..."

- А Тирий не придет...
Вот и все, ей конец. Она была так ошеломлена этой фразой, что даже пикнуть не успела, как ее уже подбросили с такой силой, что она пролетела несколько метров. И снова боль. Острым шипом ей проткнуло бок насквозь, и бедняжка уже даже не знала, что из всего пережитого причинило больше боли. Невольно она заскучала по прежнему мертвому телу, то хоть ничего не чувствовало.
Лисса в панике осматривалась, веря, что Тирий сейчас появится. "Невозможно. Он же такой сильный, он не мог его убить. Не мог!" Единственный человек, на которого она могла полагаться, исчез. И пусть он был жестоким, но ему она могла доверять, он бы все сделал, чтобы помочь ей ради возвращения Марго. И что ей теперь делать?
А рогатый изменился, прямо на ее глазах превратился в чудовище. Лиссу затрясло. "Тирий!" Снова позвала она, приходя в отчаяние, но ответа не было. А жуткая псина приближалась. Девушка чувствовала, что она на пределе, силы быстро покидали ее. Она и без того была вся измучена и изранена, а теперь еще и это. Как ей справится? Что ей делать? И хоть сердце колотилось, как бешеное, разум был ясным. Бесполезно просить эту тварь о милосердии, бессмысленно звать Тирия, он ей сейчас не поможет, скорее всего как раз таки ему и нужна будет ее помощь. Валлен помнила из-за чего все это случилось, из-за чего они все так долго мучились и страдали. Из-за ее эгоистичного желания жить. И оно никуда не исчезло. Она не хотела умирать. И глядя сейчас на клыкастую пасть, она как никогда ясно это осознавала. Но все, что она сейчас делала - это смотрела, как к ней подбирается эта тварь. Просто стояла, дрожа от ужаса и боли. "Наверное, я точно также вела себя, когда и Тирий меня убивал. Просто дала себя убить и все..." Да, скорее всего так и было. А потом начался весь тот кошмар, через который пришлось пройти ее друзьям, только потому, что она не сопротивлялась. Но не в этот раз. "Обломись, скотина!" Черта с два она позволит себя так просто убить. В ней вспыхнула злость, заглушив страх и отчаяние. Она злилась на себя за то, что такая бесполезная, на Жнеца, которая забросила ее именно в это тело, на Тирия, который обещал защищать, но слился при первой же опасности. И на это чудовище, что разрушило ее надежды на скорое возвращение. Валлен чувствовала, что слабеет, яд уже действовал, регенерировать становилось все сложнее, враг приближался, еще совсем чуть-чуть, и он будет совсем рядом. Собрав последние силы, девушка рванулась вперед, освобождаясь от шипа, чувствуя, как он разрывает внутренности и как тут же потекла горячая кровь из раны, но глубоко в душе была уверенность, что от этого она точно не умрет. А вот от клыков собаки - запросто. Лисса решила бороться, не желая проигрывать, не желая сдаваться. Яростно взглянув на врага, она начала колдовать. Возможно, ведьмовское тело хорошо помнило это заклинание, а возможно злость в ее душе просто нашла материальную форму, но у нее получилось создать огненный шар. Рыжая даже не заметила, что огонь был сиреневого цвета, все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы запустить его прямо в пса. Что она и сделала.
Ноги дрожали, сил почти не осталось, тело превратилось в один сплошной источник боли, так что она уже даже не понимала, где именно она ранена, что у нее болит. Хотелось прилечь где-нибудь в прохладном месте и просто отдохнуть, закрыть глаза и ни о чем не думать. Но Лисса продолжала стоять, готовая колдовать и дальше, готовая сражаться за свою жизнь до конца.

Безусловно, О'Берн слышала болтовню других пленников, и уже хотела было вставить своё слово, но ее внимание привлекло странное покалывание в руках. Стоило ей опустить взгляд на собственные ладони – и никаких мыслей о собратьях по несчастью в голове не осталось. Эти двое маячат перед глазами уже давненько, а вот конечности у неё светятся первый раз в жизни!
- Седьмое пекло! – тихо выдохнула рыжая, во все глаза уставившись на дрожащие запястья. Она никогда не думала, что выражение «светится изнутри» может быть настолько буквальным. Девушка ощущала легкую панику. Она, конечно, смирилась с мыслью, что на корабле не было всеобщего помешательства и у нее появились какие-то там странные способности… Но она совсем не ожидала, что сейчас они сработают!
Рыжая что-то сдавленно промычала. Ощущения напоминали приятное тепло от исцеляющей магии, но она понятия не имела, так ли это было на самом деле и что ей следовало предпринять.
К реальности ее вернул омерзительный хруст и треск ломаемых костей и нечеловеческие крики. Подняв голову, девушка с ужасом смотрела, как совсем рядом с клеткой пустота с гнусным чавканьем заживо пожирала бандита, вминая в землю тела его товарищей. Рыжей хотелось закричать. Если Нира не завопила, так только потому, что горло от ужаса перехватило – она еще никогда в жизни не видела подобной бойни. Но тут клетка повернулась, словно намеренно являя взору еще более отвратительное зрелище. Холодный пот мгновенно залил ее лицо и спину. Девушке пришлось закрыть себе рот рукой, чтобы ее не вывернуло наизнанку. Она боялась даже взглянуть вниз, уверенная, что не увидит там ничего, кроме по-мясницки разделанных человеческих туш, валявшихся в куче собственной крови, кишок и дерьма. Частично – еще живых, но это ненадолго.
Лишь спустя несколько мгновений шок от увиденного стал терпимее. Во всяком случае, у Ниры появилась реальная возможность заорать, но она лишь истерически вдохнула и отползла к другому краю клетки. Она начала уже понимать, что к чему идёт.
Страх не покинул Ниру. Достигнув определенного рубежа, он предпочел трансформироваться в гнев. Она промокла, продрогла, проголодалась и безумно хотела выбраться из гхыровой клетки, а эти увальни так нелепо и бездарно дохнут, не в силах оказать достойного сопротивления. А ведь имели шансы на победу, но теперь их просто режут, как свиней! А все из-за чего? Из-за самоуверенности их главаря и ради какой-то неизвестной рыжей девки, которая и сделать-то ничего не может?.. Когда-то, совсем недавно, именно в такие моменты к ее горлу подступали рыдания. Но она не собиралась устраивать беспомощных истерик. До сего мгновения она была склонна считать себя весьма разозленной, однако лишь теперь Нира познала настоящее бешенство. Нужно попробовать сделать хоть что-нибудь, пока есть возможность. Непрошеный дар уже принес ей немало проблем - так нужно узнать, не зря ли.
Нира не была новичком в использовании волшебных сил, но знала, что ее способ – это мягкое принуждение, незаметно меняющее ход вещей. Но эта волшба была иного толка – сырая магия, извлеченная из тех сил, что управляют самой вселенной.
Она прокашлялась и спросила себя, какого черта ей делать дальше. Возможно, если она… Нира собрала в кулак все самообладание – собиралось которое крайне неохотно – и сконцентрировалась на покалывании в пальцах. За чудо придется платить. Нира достаточно знала о волшебниках, чтобы не сомневаться – цена бывает высокой. Но, если беспокоишься о цене, зачем тогда идешь в лавку? Пусть ошейник перекрывал доступ к внешним источникам магии, но, может, они и не требовались? Что, если действительно хватит собственных эмоций, от которых невротичку и так уже трясло? Действуя методом магического тыка, она старалась найти какой-то внутренний рычаг, способный усилием воли направить злость в волшбу, усилить ее, задать направление. Надеясь, что угадала, и свет был исцеляющим, она приложила руку к ноющим ребрам - ушибы обычно просты в лечении. Это было обусловлено не столько малодушным желанием подлатать свою драгоценную шкуру, сколько неуверенностью, что чары сработают на расстоянии, если сработают вообще.
«Давай, милая, давай. Глаза боятся – руки светятся!»

Девушка не видела глаз лиса. Все ее внимание сейчас было отдано лисенку. Маленький беззащитный комочек шерсти, который мучился перед ней.
"Если он вырастит, он, возможно, будет убивать людей", - заиграл в ее голове тревожный огонек.
Но она сразу же прогнала эти мысли. Кто она такая, чтобы думать о грядущем? Судьба каждого в собственных руках. Даже его. И, не раздумывая, Янмэй опустилась на колени перед малышом, осторожно касаясь его меха рукой.
- Все будет хорошо, малыш... - тихо шептала она.
Затем ее ладони наконец-то коснулись не просто шкуры, но кожи. Целительница прикрыла глаза и сосредоточилась. В этот момент все пропало для нее вокруг. Было только ее внутреннее ци и духовное тело лиса. Ослабленное, но живое. Если где-то снаружи дул ветер, Янмэй не чувствовала его.
Резкая неприятная энергия коснулась пальцев. Маленький толчок. Вот оно. И духовная энергия Белого Меча начала обволакивать дух лисенка, очищая и обновляя.

Прильнув к прутьям, Нира с жадным, торжествующим блеском в глазах следила за каждым неловким движением Мингжу. Чародейка облизнула пересохшие губы. Ее руки едва заметно дрожали, с силой сжимая прутья. Она желала в полной мере насладиться поражением черноволосой, запомнить каждый миг. Ей даже стало наплевать, что она не сможет отомстить своей мучительнице сама. Взвинченная магичка азартно улыбнулась, глядя, как женщина упала на колени и теперь ждала лишь завершающего удара, когда ее отвлек крик близнецов. Вздрогнув, она повернулась к ним. Словно завороженная, О’Берн молча смотрела на выворачивающиеся детские тела. Теперь ей был ясен их ужас. В груди было полыхнула искра сострадания, но резко потухла, стоило рыжей вспомнить, какие чудовища скрывались за детскими личинами. Эти твари сполна заслужили подобную пытку. Но достижение какого результата заслуживало подобную дикую плату? У девушки пробежали холодные мурашки по спине. Она посмотрела на застывшего мужчину-феникса.
- Ну же! Останови их! – отчаянно воскликнула рыжая.
Она лишь мельком заметила сияющую сферу в руках близнецов, и тут же резко вскинула руки, защищая лицо. Чародейка ждала чего угодно – взрыва, жгущей боли, грохота рушащихся построек или рёва неведомой твари. Но прошла секунда, другая, третья – а рыжая ничего не почувствовала и не услышала. Боязливо щурясь, она открыла глаза, опасливо распрямилась и опустила руки, осматриваясь. Что-то было не так. Что-то точно было не так…
Она нервически засмеялась когда поняла, что именно.
- Время! Брынные пёсьи дети, они остановили его!
«А на меня почему не действует?»
О’Берн ошеломленно рассматривала взметнувшиеся в воздухе пряди волос, искаженные лица, остановленные движения рук, занесенную для удара сталь. Над головой Мингжу в воздухе брильянтом сверкала сорвавшаяся с лица капля пота. Под чьей-то опущенной ногой застыла взметнувшаяся пыль. Магия, точно лучший из живописцев, запечатлела батальную сцену во всей ее динамике. И лишь одна фигура имела дерзость нарушить недвижное великолепие остановившегося мгновения.
- Ты?! Почему ты не..?
«Это для него они время остановили? Зачем? А я тут случайно, должно быть. Надо было сидеть себе тихонько и недвижно, проследить незаметно... Да вот беда – предупредить забыли!»
Поджав губы, Нира недовольно уставилась на наемника. Этот факт ее немало взволновал. Не удержавшись, она метнула быстрый взгляд на окаменевшую фигуру воина-феникса.
«Уж не о том ли они шептались, чтоб прирезать всех втихую, пока время не идет?» – испуганной птицей мелькнула паническая мысль. В ее мире ходили легенды об искуснейшем из убийц, что действовал подобным образом. Но и он останавливал не само время, а лишь внутренние часы окружающих. А вместе с ними и свое сердце. Нира покосилась на близнецов, холодно усмехнувшись. Разрыв сердца – легкая смерть в сравнении с тем, что творилось с детьми. Магия словно заживо выжигала и плавила детскую плоть. В воздухе повис удушливый запах паленого мяса и волос. Мерзкое зрелище. Не выдержав, побледневшая магичка отвернулась и посмотрела на наемника, растянув губы в беззлобной улыбке.
- Надолго их не хватит. Ну что? Предпочтешь эффективное бегство героической кончине в гуще поверженных врагов?
«Гхыров ошейник. Мне бы мою магию – уж с ней-то я легко помогала избавиться от трудностей морального выбора»

"Разрушитель? Несущий огонь? Подчиняющий? О, может, все-таки стоит позвать тебя в сад на пару слов, адепт Вовсе-не-Саргераса?"
Паладин на мгновение недобро полыхнул взглядом, но быстро взял себя в руки.
- Имя звучит знакомо, - сдержанно отозвался он, после чего, немного помедлив, добавил. - Вы, надеюсь, не практикуете темную магию, милейший?
Наконец оставив попытки вправить крепышу мозги на скорую руку, воздаятель выпрямился и пододвинулся, выпуская мужчину из-под лавки. Феррону был адресован короткий, но твердый взгляд, в духе тех, что специально предназначены для всех обстоятельств, мешающих педагогическому процессу - от левых теток с избытком материнского энтузиазма до незапланированных тайфунов.
- Я просто пытался натолкнуть тебя на мысль о том, что нападение на жреца было проявлением не самых лучших личностных качеств, - вздохнул паладин, устало улыбаясь вербиру. - Только пытаюсь поддерживать всеобщую нравственную гармонию, не держи на меня обиды. Я - Шаой, паладин со стажем, - приветливо откликнулся он на вопрос, - А вот откуда я такой взялся - история слишком долгая, чтобы уместить ее в нескольких словах.
Эполто мягко улыбнулся, кивая вопросу минотавра, параллельно прислушиваясь к словам священника.
"Слава Свету, он одумался" - было облегченно вздохнул дреней, с добродушной улыбкой на устах переводя взгляд на, собственно, виновников торжества, но... Так и замер, примороженный к месту очередным шедевром жрецовой риторики. Закаленный предыдущими этапами допроса разум оттаял быстро, но только для того, чтобы быть атакованным зрелищем, к которому морально добропорядочный блюститель нравов и справедливости готов не был.
Шаой с усилием втянул воздух, используя всю свою силу воли для того, чтобы не срастись лицом с ладонью. Заклинание - как предсказуемо! - одной пятой точкой не ограничилось, и теперь нехватку этих самых границ ощущали все присутствующие. Воздаятель на Сильвару уже даже не косился. Похоже, в корне перевоспитывать в этом разномастном обществе требовалось не только вербира и минотавра.
Наблюдая, как дама с листочками, вооружившись каменной мордой, собирает с гостей дань одеждой, воздаятель принялся медленно, педантично расшнуровывать кушак. Следовало, во-первых, привнести разнообразия в бездну побрякушек на дне мешка, а во-вторых снять камзол, чтобы...
- ... одолжите что-нибудь прикрыться бедной женщине! - пылающее праведным гневом сердце паладина счастливо всхлипнуло, заслышав родственную душу. Хвала Свету, этот мир еще не безнадежен!
Отправив расшитый пояс в глубины подплывшего мешка, воин, поднявшись, скинул с плеч камзол. Без единого замечания Шаой обошел с тыла жертву нестандартного юмора и укрыл ее арьер-гард от бесстыжих глаз.
- Вам очень идет свободный покрой, - негромко сказал он ей на ухо. - Сделайте мне одолжение, незабвенная, запахнитесь.
С этими словами дреней вернулся на свое место, попутно вытянув из мешочка поменьше бумажку с тройкой. Обнаружив Феррона беспардонно обнаженным, эполто на миг впал в замешательство.
- Что натурально - то не безобразно, - задумчиво протянул воздаятель, окидывая многозначительным сравнивающим взглядом поочередно необъятную мадам и оголенного минотавра. Обе давешние пугающие кандидатуры на бракосочетание с дренеем усиленно избавлялись от одежды, из-за чего глаз у беловолосого начинал немилосердно дергаться в такт сердцебиению.

Двэйн ожидал удара в спину от Райля. Если не из-за неприязни к магу, то просто чтобы отплатить за случай с огненным шаром. Только он хотел повернуться, чтобы проверить, собирается ли тот мстить за произошедшее, как почувствовал резкую боль в плече. Повернувшись на источник мучений, он увидел свежую кровоточащую рану, постепенно пачкающую кровью его куртку.  По рефлексу схватившись другой рукой за плечо, он почувствовал еще большую, словно жгучую боль. Он отвлекся от всего, что происходило вокруг. Сейчас существовал только он и его страдающее плечо. От столь ярких новых ощущений, он слегка согнулся, и сильно сжал свою рану, будто боль могла оттуда вырваться и расползтись по всему телу.
- Аааааааа! Мать твою! – не сдержавшись, прокричал он. Тут же, неожиданно для себя, он хрипло простонал: - О, да, мой милый!
Теперь он не знал, чему больше удивляться. Тому, что Райль сумел взять лук и выстрелить в него, несмотря на свои ожоги или же произнесенным только что словам. Он точно знал, что это Райль – ни у кого другого не было лука. И вряд ли он бы его так просто отдал. А вот почему Двэйн сказал то, что сказал – загадка. Раздумья на эту тему не убирали боль, но слегка ее заглушали.
От мысли его отвлекла очередная стрела, попавшая в него. На этот раз в филейную часть. Это для него точно было неожиданностью, так как он полагал, что воин ограничится лишь одной стрелой – в знак расплаты. Увы, видимо, тот был настолько зол, что решил окончательно угробить мага. Двэйн слегка согнул колени, еле сдерживая свой крик. Он сжал зубы настолько сильно, что ему начало казаться, что вот-вот свернет себе челюсть. Увы, это было еще не всё. Так как от мыслей он был отвлечен и уже больше понимал, что вокруг происходит, он заметил постепенно появляющийся рядом с ним ледяной молот. Его делал Кайл, ошибки быть не могло. Казалось бы, сейчас этот молот должен как-то навредить зверюге, но вопреки наивным мыслям Двэйна, молот начал лететь вниз в опасной близости от мага. Неужели и второй тоже захотел избавиться от него? Судя по его поведению, тот давно забыл про случай на сеновале или просто не воспринимал его как повод избавиться от Двэйна. Но, видимо, он просто хорошо это скрывал. Собрав те остатки сил, что у него остались, он отпрыгнул в сторону «союзников» и упал на больное плечо.
- Аааааа, чёрт! – всё же не смог сдержаться он и тут же дополнил: - О, да, мой милый!
Теперь это было точно странно. Он словно систематично произносил эти слова, хотя никогда бы в жизни даже не подумал бы их сказать. У него было два варианта: либо от боли у него шарики за ролики заехали и теперь он, словно больной синдромом Туретта, будет выкрикивать случайные фразы, когда сам того не желает, либо их нашел маг с больным чувством юмора и «одарил» Двэйна таким свойством. Может быть, даже Тирий, о котором упоминало воспоминание. Размышления о происхождении этого явления слегка отвлекали от боли, поэтому он, снова забыв про то, что с ним происходит глубоко погрузился в размышления.